Судьба темнее, чем любовь. Бьянка Иосивони

а я ошибаюсь? Но зачем мне было такое придумывать? Это же полная бессмыслица!

      Валькирии переглянулись, и Аяне шагнула вперед.

      – Ты через многое прошла, – сказала она, протягивая ко мне руку, но я отшатнулась.

      – Он был там, – сказала я и добавила чуть громче: – Он и правда там был!

      Почему мне никто не верит?

      – Блэр… – снова попыталась успокоить меня Аяне. – Ты пережила тяжелое испытание. Ничего удивительного, что ты не уверена в том, что видела. Мы все понимаем…

      – Я – нет, – сухо ответила Тайра.

      – Тайра! – обернулась к ней Аяне, возмущенно сверкая глазами.

      Но блондинка лишь пожала плечами, после чего вернулась к своему букету.

      – Девчонке здесь делать нечего. Мы не знаем, говорит ли она правду. К тому же она не одна из нас.

      – Но она дочь Рейны!

      – То, что она дочь Рейны, не делает ее валькирией. Тебе ли этого не знать? – сказала Тайра, с видимым сожалением пожала плечами и добавила: – Силы Рейны потеряны.

      – Ты этого не знаешь.

      – Неужели? А что случилось с Ви? Где ее силы?

      Казалось, Аяне хочет что-то ответить, но в итоге промолчала. Окинув Тайру взглядом, она повернулась ко мне и сказала:

      – Я отведу тебя вниз.

      И это все? Я проделала такой путь, проехала через полстраны, чтобы рассказать о том, что случилось, а они… выгоняют меня? Несмотря на то, что я дочь их подруги? Да, я не валькирия, но неужели то, что Рейна была моей матерью, ничего не значит?!

      Видимо, не значит, потому что я и опомниться не успела, как оказалась сначала в коридоре, а потом и в лифте.

      – Вот и все, да? – пробормотала я, когда Аяне нажала на первый этаж.

      – Мне очень жаль, Блэр, но это зависит не только от меня, – слабо улыбнувшись, произнесла Аяне. – Мне жаль, что мы не можем ничего для тебя сделать, но… Понимаешь ли, Тайра права. Мы живем на земле давно, очень давно. У некоторых из нас были дети, а у тех, в свою очередь, свои… со временем нас забывают, и для потомков мы остаемся лишь именами в генеалогическом древе. Никто из них не унаследовал наших сил. Так это не работает.

      – Я все понимаю. Я не одна из вас.

      И не важно, что я выросла, слушая истории о валькириях и Вальгалле. Не важно, что я знаю правду об этом месте и что моя мама была валькирией. Если так подумать, то, наверное, у многих людей среди предков есть валькирии. Вот только никто об этом не знает. Как-то нечестно…

      – Что означают букеты, которые вы составляете? – спросила я, просто чтобы что-то сказать, потому что тишина в лифте становилась невыносимой. И потому, что нам оставалось проехать еще пятнадцать этажей.

      Аяне окинула меня удивленным взглядом и ответила:

      – Бюро ритуальных услуг существует так давно, что работает практически без нашего участия, обеспечивая нас необходимым доходом. Цветы – это наш личный вклад в дело. Составлением букетов занимались еще первые валькирии, основательницы этого места. Так они чтили память душ, которые не попали в Вальгаллу. Мы сохраняем эту традицию и по сей день.

      Странно,