Петушок или курочка. Алексей Николаевич Вронский

посредине, словно говоря: «Ну что ж ты наделал, почему ты испугался и сам не освободил меня или не позвал бабушку?» Мне было стыдно за то, что я поначалу с гадким интересом рассматривал, как она запуталась, а потом даже считал, что ей попало за дело.

      Тяпкóв в особой жестокости больше не был замечен. Тетя Нина и бабушка, обсуждая потом эту историю, говорили, что он совсем пропил мозги.

      Глава 10. Тяпкóв

      В августе из областного центра к тете Нине приезжали на постой студенты, которые занимались сельхозработами на соседних полях. Студенческий отряд располагался в ее доме, и повсюду в избе на полу, накиданных матрасах, кроватях, на пови́ти и даже в гóренке, рядом с медогонкой и засохшими тельцами пчел, молодежь устраивалась на ночлег.

      Тетя Нина варила на всех похлебку, кашу, макароны по-флотски, поила молоком. Для Тяпкóва – это был звездный час. Он прихорашивался, надевал чистые брюки и рубашку, подходил к комоду в большой комнате и выпрыскивал на себя несколько капель «Шипра»32, сначала сидел со всеми за столом, выпивая самогонку стопку за стопкой, разговаривал со студентами, преувеличивая собственное гостеприимство (хотя им тут и не пахло, ведь совхоз за постой платил хорошие деньги), а затем как-то незаметно и бесповоротно пьянел, его лоб покрывала нездоровая угарная испарина, он начинал материться, темнел до багрового цвета, кривил рот и, посасывая воздух углами губ, свирепел и зверел. Он выискивал какого-нибудь студента, к кому можно было докопаться, и провоцировал на конфликт: уставившись тяжелым взглядом, исподлобья, он зло цедил:

      – Чего не жрешь ничего, а? В городе, небось, такого и не пробовал? Что вы там, в городе, хоть жрете?

      – Николай Васильевич, не беспокойтесь, все в порядке, мы кушаем, все нормально!

      Студенты не понимали, куда он клонит, и что это лишь предлог для того, чтобы начать скандал.

      – А чего вы привезли с собой тушенку? Думаете, в деревне ничего нет, да? А чего тогда вы сюда вообще приперлись, раз ничего нет? А?

      – Коленька, áндел33 ты мой, ты бы похлебал немного супчика-то, а то ведь ничем не закусываешь! А́ндел ты мой! – причитала тетя Нина, боясь, что студенты уедут. Пыталась успокоить его, но он не унимался.

      – Нинуха! Тащи все на стол! Пусть посмотрят, как мы живем!

      – Коленька, а́ндел ты мой, почто ты разошелся-то, сиди выпивай спокойно, не трогай ты их…

      Но его уже было не остановить. Встревала моя бабушка.

      – Николай Василич, я тебя прошу, перестань ты это!

      Тяпóк строил страшные рожи, хватал себя за торчащие худые скулы и зачем-то несколько раз моргал так, что на его голове двигались волосы, хлопая со злостью себя по коленям.

      – Я́комлемна! – говорил он, обращаясь к бабушке, – ты куда лезешь?

      Он вскакивал с лавки и дергал за кольцо в полу, пытаясь приподнять крышку голбцá, затем откидывал ее к стене и спускался в пахнущую плесенью и влагой темноту, потом выныривал оттуда с трехлитровой банкой соленых

32

Одеколон фабрики «Новая заря».

33

То же, что и ангел.