Отражения. Мария Николаевна Покусаева

сложнее.

      Если Ахо еще как-то признавал за мной право на собственную волю, то Корвин, кажется, считал, что леди Мари Лидделл – это что-то среднее между домашним животным и маленьким ребенком, существо неразумное и беззащитное, поэтому в случае, если она вдруг решала подвергнуть себя реальной или мнимой опасности – например, разговору с подозрительными друзьями семьи – он, Корвин, непременно должен находиться рядом и строго щелкать клювом рядом с чьим-нибудь ухом.

      – Только и всего? – кот моргнул.

      Я хмуро свела брови:

      – Конечно, такая мелочь, – буркнула я и сделала шаг вперед, игнорируя Ахо. – Я все-таки хочу походить туда-сюда по коридорам. Или посижу здесь на ступеньках. Смена обстановки успокаивает, знаешь ли. И да, – мы, наконец, дошли до лестницы, и я, подобрав полы халата и ночной рубашки, действительно села на верхнюю ступеньку, поставив свечу рядом. – Кажется, мне никто этого не запрещал.

      – Не запрещал, – Ахо подошел и сел парой ступеней ниже, став, кажется, чуть больше, чем был обычно. Он вытянулся, как статуэтка, и дернул ушами. – Если, конечно, вы не задумали какую-нибудь злую шалость или глупость. За пределы дома я, на вашем месте, не выходил бы.

      – Всегда мечтала прогуляться по морозу в ночной рубашке и тапочках, – сказала я и вздрогнула, потому что прогулка по морозу в ночной рубашке со мной однажды случилась. Повторять не хотелось. – Я никуда не сбегу и ничего не украду, – добавила я уже спокойнее. – Просто, правда… Такое чувство, что я – заводная кукла, которую можно доставать из шкафа по вечерам и играть с ней…

      – А потом прятать обратно в шкаф?

      Кажется, фэйри проявил необычайное для его характера сочувствие.

      Он даже ткнулся лобастой головой мне в ногу – несильно, почти ласково.

      – Ночные прогулки по дому – это лишь побег из шкафа, человеческое дитя. Но не способ снова стать живой девочкой, – сказал Ахо и, чуть подумав, добавил: – Более того, мне кажется, что вы, леди Лидделл, именно вы, а не чужая воля, создали эту куклу.

      – Разрешив таскать себя за руки в разные стороны? – спросила я.

      – Нет, – Ахо снова сел, обернув хвостом лапы. – Запретив себе говорить и договариваться.

      Я молча уставилась на уходящие в темноту ступени. Лестница вела вниз, красивая и широкая, с ворсистым ковром на ступенях и зимними букетами из сухоцветов на сгибах перил. Где-то сбоку был проход в покои хозяев, и там, в одной из комнат, в которой я никогда не бывала, жила Присцилла.

      Если я сейчас возьму и заявлюсь к ней, прихватив по дороге один из канделябров, и попрошу защиты, потому что мне приснился нехороший сон, боюсь, строгая леди дель Эйве возьмет меня за ручку и лично отведет в библиотеку. Разбираться с тем, что я натворила, если я действительно что-то натворила. А потом, пожалуй, заставит остаться там на ночь и написать двадцать страниц реферата на смежную тему. Для общего развития, тренировки концентрации, усидчивости и твердости руки.

      Нет, пожалуй.

      Я фыркнула, и моргнула, и вытянула ноги вперед.

      За моей спиной, за несколькими