Две ведьмы и виски. Аннетт Мари

ли лесные фейри есть бекон? Кто их знает. Не исключено, что и в этом я его развратила. Другие феечки теперь ни за что не примут его обратно, ведь он пристрастился к мясу.

      Час спустя я сидела на табурете у барной стойки, без особого энтузиазма просматривая списки вакансий. Хотя я и не совсем перестала надеяться на то, что после расследования ОМП моя работа в «Вороне и Молоте» возобновится, отсутствие рабочих смен означало отсутствие оплаты. Пришло время вспомнить, что я взрослая тетенька, и начать искать работу.

      Подперев подбородок ладонью, я пролистала три перечня вакансий для барменов. Упс. Не то, не то и еще раз не то. В высококлассном стейк-хаусе я бы и часа не продержалась. Обращение к клиентам типа «Эй ты, клоун!» в таких местах неприемлемо.

      Отказавшись от дальнейших поисков работы, я уныло слонялась по квартире, пытаясь найти, чем бы заняться. Из-за тревоги во мне бурлила энергия, но руки ни к чему не лежали, да и сосредоточиться я ни на чем не могла. По мере того, как часы приближались к четырем, мое напряжение росло. Раза три я доставала телефон и проверяла, нет ли пропущенного звонка.

      Остановившись посреди кухни, я вперилась глазами в микроволновку, как раз когда светящиеся зеленым часы перескочили с 3:59 на 4:00. Так и запишем: первая смена, которую я пропустила с тех пор, как начала работать в «Вороне и Молоте».

      Ладно, не совсем так. Две недели работы я пропустила, пока один знаменитый преступник держал меня в плену, но это, по-моему, не в счет. Я не двигалась, следя за часами. 4:01. 4:02. Когда дошло до 4:05, я открыла шкаф и достала стопку. Вынув бутылку из шкафчика над холодильником, наполнила посудину, подержала в руке и выпила залпом. Виски прожег мне желудок насквозь.

      Я налила вторую порцию, тоже выпила и со стуком поставила стопку на столешницу. Хватит хандрить. При таком уровне тревоги и жалости к себе возможен был лишь один выход.

      Прутик оставил без внимания, что я прошла мимо него в свою спальню. Он проигнорировал меня и когда я снова выскочила в еще более потрепанных майке и шортах. Он не отреагировал на то, что я вытащила из шкафа ведро и тряпки, и даже ухом не повел, когда натягивала желтые резиновые перчатки.

      Но стоило отвинтить крышку с бутылки чистящего средства, как его голова дернулась.

      – Только не это, – сердито прошипел он. – Зачем ты все протираешь ядами?

      – Это называется уборкой, и если не нравится, можешь уйти.

      Он придвинулся ближе, сморщив маленький носик.

      – Ты уже делала уборку на прошлой неделе. Пол вонял всю ночь.

      – Я убираюсь каждую неделю.

      – Люди глупы.

      А когда я налила чистящую жидкость в ведро, он поспешно дал деру, шлепая по полу огромными ступнями.

      – Глупый человек! Убери это!

      – Я предупреждала, чтобы ты меня не оскорблял.

      Рыча что-то на своем языке, Прут исчез.

      Прищурившись, я присмотрелась к месту, где он только что стоял (иногда фейри просто притворялся, будто ушел), после чего вырубила его шоу по телику и