Запертые двери (сборник). Дмитрий Чепиков

мы обсудить эту ситуацию, как сзади раздалась автоматная очередь нашего замыкающего Ганса. Он шел в пятидесяти метрах позади, прикрывая группу, и должен был открывать огонь лишь в случае крайней необходимости. С мыслью, что нас выследили советские контрразведчики, мы ринулись назад и увидели три тени, метнувшиеся в полутьму леса. Ганс лежал на просеке, зажимая руками окровавленный живот, правой ноги до колена не было.

      Мы замерли от неожиданности. Ожидали наткнуться на роту СМЕРШа, а столкнулись с чем-то непонятным. Ганс неожиданно дернулся и захрипел, собрав остатки жизни. Он выдавил из себя: "Дьявол пришел… слуги его…", – и застыл. Мы замерли, а Халфман, прекратив изучать следы, приказал двигаться дальше. Меня он назначил замыкающим вместе с Юргеном. Я понял, что оберст понимает происходящее, но с нами делиться информацией не намерен. Мы забрали взрывчатку и забросали Ганса ветками.

      К четырём утра мы вышли к посту Вилли. Я издали заметил его висящим на ветвях старой лиственницы головой вниз, вернее половиной головы. Верхнюю часть словно откусили гигантскими челюстями, а на омертвевшей части лица застыл перекошенный в ужасе рот. Дитриха, нашего спеца по взрывчатке, вырвало. Халфман в задумчивости вертел в руках разбитую радиостанцию.

      Разделившись на три группы, мы вошли на территорию базы с разных сторон. И тут начались вещи, которые мой мозг до сих пор отказывается принимать. Ни одной души, только мертвые здания и разбросанное там и тут оружие, клочья одежды с побуревшими высохшими пятнами, видимо крови. В центре базы я снова обнаружил норы, никак не менее трех десятков. Возле здания казармы стоял покореженный грузовик с вращающейся платформой, на которой было установлено зенитное орудие. «Казарма минимум человек на сто пятьдесят», – прикинул я. Страх начал медленно подниматься от поясницы вверх по позвоночнику, и я, спиной почувствовав опасность, резко обернулся. Ровно за мгновенье до того, как на меня обрушился какой-то огромный человек. Нет, не человек, а что-то ужасное – темно-зеленая кожа и вытянутое вперед, как у ящерицы, лицо. Я инстинктивно выпустил в брюхо твари три пули из своего парабеллума, а мозг, отказываясь полностью воспринимать ситуацию, машинально отметил на теле нападавшего части полосатой одежды, видимо бывшего заключенного. Монстр с диким шипением свалился с меня и нырнул в ближайшую нору. Я почувствовал, как теплая струйка крови течет под моей одеждой, но боли не чувствовал.

      Несколько секунд я выглядывал напарника по группе, раньше меня свернувшего за угол казармы. Потом услышал шипение со всех сторон, и земля разверзлась… Из каждой норы хлынули твари. Некоторые совсем черные и большие, некоторые в частях одежды, раздались редкие выстрелы оставшихся в живых агентов, и мой мозг не выдержал. Я побежал, бросив оружие.

      Я не трус, я не боюсь умереть в бою, не боюсь умереть от ран, но я не мог видеть, как полулюди-полуящерицы рвали моих товарищей на части. Последнее, что я помню – это Халфмана, забравшегося на крышу и стрелявшего