Ковен озера Шамплейн. Анастасия Гор

гитара и виолончель. Я почувствовала, как ноют кончики пальцев от напора и рвения, но только зажмурилась, продолжая рассекать смычком воздух.

      Шериф поймал меня спустя двое суток,

      Спросил: «Ты ли маленькую Сэнди убил?»

      Я ответил: «Пускай меня судят,

      Сифилис бы все равно ту девку изжил».

      Под конец дыхание сбилось, а руки дрожали. Кажется, я не бралась за скрипку с тех самых пор, как у нас с Коулом случилась первая ссора. Но сейчас музыка текла сквозь меня, унося всю ту ненависть и боль, которыми я была преисполнена после встречи с Джулианом, словно ядом, которым он меня отравил. И, когда песня кончилась, я излечилась.

      Скрепя сердце я рассталась с идеальной скрипкой Страдивари, отдав ее одному из колдунов Рафаэля. Десятки глаз взирали на меня снизу, одурманенные собственным колдовством и водкой, а затем хор ведьм завел следующую песню.

      Рафаэль одобрительно кивнул и помог мне слезть с крыши склепа. Я почти оступилась, изнеможенная и будто опьяневшая, когда меня подхватили руки Коула. Все это время он наблюдал за мной, приросший к одной из колон.

      – Эта песня нравится мне больше, чем Вивальди, – признался он, и в его глазах плясало пламя свечей.

      Я улыбнулась, все еще чувствуя руки Коула на своей талии, придерживающие меня, хотя нужда в этом давно отпала. Он отвел меня в сторону, и мы молча созерцали праздник, пробуя угощения из жареного арахиса и вяленой говядины.

      – Будем стоять здесь всю вечеринку? – наконец решилась спросить я, хрустя орехами. Коул замычал, пытаясь прожевать тянущееся мясо. – Знаешь, мне уже хватило. Я бы с радостью вернулась в гостиницу и подождала череп Мари Лаво там. Если ты, конечно, не вошел в кураж…

      Коул смял салфетку, вытирая рот, и его взгляд устремился куда-то мне за спину.

      – Одри, рядом с тобой кто-то стоит.

      Я вздрогнула и повернула голову туда, куда смотрел Коул, но никого не увидела.

      – Что, очередной призрак?

      – Нет, Одри, – сказал Коул хриплым голосом, и лицо его застыло, будто маска из гипса. – Это что-то другое.

      Мне сделалось не по себе. А уже в следующий миг я поняла, о чем говорит Коул: то, что он увидел, действительно не было призраком. Воздух рядом с моим плечом сделался плотным, тугим и вдруг обрел формы. Вырисовывался силуэт: сначала стройная фигура в черном фраке с распахнутой до груди рубашкой, а затем такой же черный цилиндр. Кожа у мужчины была даже темнее, чем у Рафаэля, с нарисованным черепом на лице. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять: нет, то был вовсе не рисунок… Кости просвечивали так, что можно было пересчитать каждую. Мужчина улыбнулся, сверля меня пепельными глазами, пронзительными и холодными, как талый лед.

      А затем он протянул мне раскрытую ладонь.

      – Можно пригласить Верховную на танец?

      – Барон Суббота, – ахнула я, чувствуя, как от лица отхлынула кровь.

      Дух мертвых во плоти.

      Тот, кому был посвящен этот праздник, древний лоа вуду, стоял передо мной. Я не могла понять, видят ли его другие так же отчетливо, как вижу я. Вдоль позвоночника побежал