Мой снежный рай. Игорь Метальский

висят, мы заявки подали. Короче, все по плану пока.

      – Это хорошо… А поставить успеем до конца года?

      – Ну, что успеем, то успеем. Документы обещали подписать этим годом, так или иначе. Если что-то не успеем, закончим в январе. Как обычно. Ты там как? Лучше тебе?

      Чего это он такой заботливый?

      – Да вроде лучше. Пока на воздухе – нормально себя чувствую. Вечером только отключаюсь, бывает. А с Соловьевым как, контакт нормальный?

      – Да нормальный вроде. Информацию сливает. Тьфу ты, зря я по мобильному.

      – Да ладно, кому мы с тобой нужны, мелкие сошки.

      – Мы-то никому, а на него зуб могут иметь. Ну как там Америка?

      Что-то не желает он про работу разговаривать. Ну да ладно, задрала его наверно эта работа, завидует.

      – Да нормально. Зима тут настоящая уже, снегу по колено. С этим Рождеством все носятся, с ума посходили. А у вас там как погода?

      – Вчера ноль, сегодня замерзло все.

      – Ладно, держись. Я вернусь весной, и ты вали на Бали. Хоть на полгода.

      – Дожить бы. А сколько там у тебя времени сейчас?

      – Без десяти семь утра.

      – Да ты ранней пташкой стал!

      – А как же, я же пролетарий. Сейчас вот на работу двину. Ладно, давай, счастливо. Если вопросы какие-то, звони. Я звонок увижу, перезвоню. Или пиши на почту.

      Ну, писать-то он не умеет.

      – Давай, пока.

      Как-то я отвык уже от конторы. А еще даже месяца нет, как я смылся.

      Так, пора. Что с собой на гору? Вот мои новые, вчера купленные Атомики, ключ от моей новой, недавно купленной машины, ключ от дома, телефон, вроде все? Боря еще вовсю дрыхнет, у него первый урок аж в десять утра, а мне пора. До Сноулэнда пятнадцать минут езды, еще десять минут припарковаться, и к семи тридцати я буду в столовке.

      Ого, на улице морозец, кусает за нос и щеки и закутывает мою физиономию в пар от дыхания. Черное небо начинает светлеть с одной стороны, еще видны звезды и луна. Судя по всему, сегодня будет ясный день. Моя Субарка вся покрылась инеем, я чищу стекла и зеркала, пока она порыкивает, тоже пуская белый пар. Перед тем, как сесть на холодное сиденье, я на секунду останавливаюсь и оглядываюсь вокруг, вдыхая воздух-бальзам. Цветные огоньки на деревьях, сказочные домики вдоль сказочных улиц, редкие пока машины, вершины начинают чуть розоветь в призрачно-сером свете. Ни ночь, ни день.

      Все-таки я везучий. Я здесь. Я это все вижу живьем.

      Так, пора двигать. Пока я еду до работы, небо совсем светлеет, становясь из серо-стального сине-стальным, гирлянды на деревьях бледнеют, и вдруг одна из вершин окрашивается в ярко-розовый цвет. Заглядевшись на красоту, я чуть не сваливаюсь в кювет. Ха! Я буду на этой вершине меньше, чем через час. И вся гора будет в моем личном распоряжении – пока не появятся первые туристы. Да, наверно, я везучий.

      Парковка для работников выделена в подземном гараже только что построенного, но еще не сданного отеля. Я ставлю свою Субару рядом с такими же неприхотливыми пролетарскими машинами – туристов тут пока нет – и возношусь на поверхность, поднявшись на лифте (не на лыжном подъемнике, а обычном лифте внутри