Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!». Рудольф фон Риббентроп

путче генерала Франко. Отец за завтраком высказал мнение, что нам следует держаться в стороне от этого дела. В смысле концепции немецкой политики, вмешательством на Иберийском полуострове, классической зоне английских интересов, невозможно было добиться какого-либо выигрыша. По Средиземному морю пролегали магистральные артерии Британской империи, так что от вмешательства в этой сфере приходилось в любом случае ожидать отрицательного воздействия на германо-английские отношения. То же самое относилось также и к французской внешней политике, и без того тесно связанной с британской. Достаточно в этой связи вспомнить предысторию Франко-прусской войны 1870 года[117]. Для отца в то время принципиальное германо-английское соглашение все еще стояло на первом месте в списке внешнеполитических приоритетов. Он попросил еще из Бад-Вильдунгена о разговоре с Гитлером, однако по прибытии в Байройт ему сообщили, что Гитлер еще не прибыл на виллу Ванфрид. У отца были, вероятно, причины пожелать узнать, так ли это на самом деле – он попросил меня, не могу ли я попробовать это проверить. Я смог сообщить ему, что Гитлер как раз подъехал, когда я подходил к вилле Ванфрид. Он немедленно получил прием у Гитлера, что я так же удовлетворенно, как и заинтересованно принял к сведению, поскольку мне было совершенно очевидно, что немедленное исполнение желания отца о разговоре является знаком положения, которое он занимал при Гитлере, и что для него отсюда открывается возможность обсудить с Гитлером свой, мне уже знакомый, взгляд на вещи, в данном случае «испанский вопрос». Когда сегодня историки презрительно распространяются на тему того, что отец часто искал общества Гитлера, они доказывают этим, собственно, лишь свою неспособность почувствовать условия времени, о котором пишут. Тот, кто хотел увидеть свои политические представления осуществленными, должен был быть услышанным всемогущим диктатором, следовательно, присутствовать при том, когда он принимал решения.

      Из записей отца следует, что этот разговор в Байройте обернулся «дискуссией». Он пишет:

      «Он (Гитлер) принял меня, будучи довольно предубежденным, сразу перевел разговор на Испанию и сообщил мне: Франко запросил некоторое количество самолетов с тем, чтобы перебросить войска воздушным путем из Африки в Испанию и задействовать их против коммунистов. Спонтанно я высказал, нам лучше держаться в стороне от испанских дел… Я опасаюсь новых осложнений с Англией, так как там немецкое вмешательство увидят с большой неохотой. Гитлер упорно держался противоположного мнения…»[118]

      Несмотря на беспокойство отца по поводу возможных осложнений с Англией, Гитлер обратил, в конце концов, внимание на возможность советского проникновения и разложения изнутри испанского правительства. Дословно он заявил:

      «Если действительно удастся создать коммунистическую

117

Внешним поводом для конфликта в 1870 году между Пруссией и Францией, приведшего к Франко-прусской войне 1870–1871 годов, явилось намерение испанских Кортесов отдать испанский трон представителю Дома Гогенцоллерн-Зигмаринген.

118

Ribbentrop J. v.: a. a.O., S. 88.