Хозяин степи. Юлия Рахаева

злился на Витольда, для которого он ничего не значил. Добежав до изгороди, он опустился на землю и тихо заплакал, уронив голову на руки.

      – Ну, что ты, эне? – услышал Юрген рядом голос Оташа.

      – Не смотри на меня, – всхлипнув, ответил Шу. – Я слабак, я сам знаю.

      – Ты не слабак, – Оташ сел рядом.

      – Я разревелся, как девчонка.

      – Если ты считаешь, что мужчины не плачут, то это ты зря. Все плачут, когда больно.

      – И ты плакал? – Юрген поднял глаза на шоно.

      – И я плакал. Но Витольд этого не стоит, эне.

      – Знаю, что не стоит. Просто… Он даже не упоминал обо мне, представляешь? Они его новые родственники. А я кто? Никто.

      – Он тебе и не родственник. Забудь его. Я теперь твоя семья, ясно тебе?

      – Ясно, – Юрген улыбнулся.

      – Идём завтракать. Там каша вкусная.

      Каша действительно была такая, что пальчики оближешь. После завтрака в дом заглянула девочка, очень похожая на Виорику, и сообщила, что раненый норт проснулся. Оташ и Юрген поспешили к Олафу. Когда они зашли в соседний дом, то увидели Арчибальда, одетого в местную одежду, сидевшего рядом с Найтли и державшего перед тем миску с кашей. Олаф, хоть и выглядел бледным, с аппетитом уплетал завтрак.

      – Что же вы его с ложечки не кормите? – с улыбкой проговорил Юрген. Рейн в ответ смерил его крайне выразительным взглядом. – Привет, Олаф!

      – Здравствуйте! – отозвался Найтли. – Так рад вас видеть!

      – Рассказывай, что с тобой приключилось, – попросил Оташ.

      – Я ехал через поселение сиваров, потому что уже знал эту дорогу. Думал, что смогу у них попить и, может, покушать. Старейшина стал расспрашивать, куда я еду и зачем. А я дурак, возьми и ляпни им, что с письмом еду в Нэжвилль. Потом я начал понимать, что что-то не так, и хотел уехать. Но в меня выстрелили, и я упал с лошади. Письмо у меня отобрали. Потом пришёл этот… арамсай. Он меня перевязал, а потом помог бежать. Сказал мне ехать в Яссу. Я и поехал. Вы простите меня, я всех подвёл.

      – Вот ты дурак! – воскликнул Юрген.

      – Да, я сам знаю, что я дурак, – грустно согласился Олаф.

      – Да не потому ты дурак, что письмо это не довёз, а потому что себя винишь в этом. Никого ты не подвёл!

      – Для вас это, конечно, удобный вариант, – проговорил Рейн.

      – Знаете, вот вы тоже дурак.

      Брови Арчибальда взметнулись вверх, и он застыл, словно пытаясь понять, как он смог дожить до такого.

      – Вы дурак, потому что думаете, что я буду рад тому, что это дурацкое письмо не попало адресату, несмотря на то, что мой друг ранен.

      – Я даже не знал, что было в этом письме, – пробормотал Олаф.

      – А в нём господин Рейн обвинял меня в государственной измене, – ответил Юрген.

      – Как это? – округлил глаза Найтли.

      – Очень просто. Я ведь должен был шпионить для Рейна, а я во всём признался Оташу. Но ничего, господин Рейн напишет ещё одно письмо, а если понадобится, то ещё одно. Бумага же…

      – Перекатите, господин Шу! – перебил его Арчибальд. – Вы забываетесь.

      – Что вы собираетесь