Песня русалки. Милослава Финдра

нужно поговорить.

      Его взволнованный вид, наверное, должен был меня успокоить, но меня только затрясло сильнее. Душа не справлялась со всеми потрясениями, которые ей сегодня пришлось пережить.

      – Нечего тут говорить, – разъяренной кошкой накинулась на него Ирма. – Уходи, оставь девочку в покое.

      – Я должен объясниться, – настаивал Анкер, хмуря густые брови.

      – Раз должен, объяснишься. Завтра. Иди отсюда, не позорь ни себя, ни ее.

      Он сжал кулаки так, что побелели костяшки, но развернулся и молча вышел.

      Только под утро мне удалось успокоиться и провалиться в сон. Спала тяжело, урывками, как будто плавая в серой полудреме. И тем не менее даже это мутное забытье помогло стряхнуть остроту вчерашних переживаний. Я успокоилась и смирилась. Смогла наконец-то думать.

      Признала – как бы больно ни было вчера, то, что мы не дошли до конца, только к лучшему. Не знаю, какие причины были у Анкера, надеюсь, не моего волшебного голоса пожалел, чтобы на нем заработать. Потому что я твердо решила – нет, никаких больше вечеров утех. Я не буду больше петь, разжигая чужую страсть и пылая сама изнутри. Слишком дорого это обходится мне потом.

      Мысли об Анкере и чувствах к нему я гнала прочь. Слишком болезненно сжималось сердце. Не о чем здесь думать. Говорят, у каждой русалки бывает три любви: первая, болезненная и настоящая – та, что до конца дней.

      Я надеялась, что у меня первая и станет настоящей, а болезненной удастся избежать. Но судьба распорядилась иначе. Моя первая любовь обернулась трагедией. Каждый раз, когда я пытаюсь вспомнить улыбку Гаркона, перед глазами тут же возникает его спина с торчащей стрелой.

      Не знаю, как назвать тягу к Анкеру. Все-таки я была одурманена песней и происходящим. А даже если он и вправду мне симпатичен, это не значит, что я должна поддаваться мимолетному влечению. Он – управляющий дома утех. Я – пленница, которой нужно из него сбежать. Стоит думать только о своем будущем. Которое окажется незавидным, если я буду глупой и слабой. Нужно сделать все возможное, чтобы поскорее отсюда выбраться.

      Нужно отпроситься в город. Мои планы остаются в силе, что бы вчера ни произошло. Буду пытаться отыскать родича. А не удастся, поищу другие возможности для побега…

      В дверь постучали. Я вздрогнула всем телом, зная, кто стоит за дверью.

      – Войдите. – Голос не дрожит, и хорошо.

      Это действительно был он. С зачесанными назад мокрыми после душа волосами. В белой рубашке, закатанной на локтях.

      – Селина, я знаю, что ты вряд ли рада меня видеть. – Он сразу перешел к делу. – Но я прошу тебя попробовать простить меня.

      – За что?

      Я думала, он опустит глаза, но он выдержал мой взгляд. А вот мне было тяжело смотреть в его озерные омуты и оставаться хладнокровной. Пришлось сдать позиции и отвести взгляд самой.

      – Ты знаешь, за что. За то, что не сдержался и позволил себе так обойтись с тобой, Селина, – на его скулах заиграли желваки. – Я не должен был набрасываться на тебя. Радует только то, что сумел в последний