Сильные духом. Это было под Ровно. Дмитрий Медведев

кастой

      я был бы

      исхлестан и распят

      за то,

      что в руках у меня

      молоткастый,

      серпастый

      советский паспорт.

      Со временем появились у нас свои певцы, плясуны, баянисты. Но на первых порах Цессарский лечил и от болезни и от грусти. Он делал это с одинаковым успехом. Это был врач «на все руки».

      Глава шестая

      По шоссе Ровно – Костополь едут три фурманки. И хотя в запряжке хорошие, сытые лошади, фурманки движутся не спеша.

      На первой немецкий офицер. Он сидит вытянувшись, равнодушно и презрительно поглядывая вокруг. С ним рядом человек в военной форме, с белой повязкой на рукаве и трезубом на пилотке.

      На двух других фурманках полно полицаев. Одеты они пестро. На одном военные брюки и простой деревенский пиджак, на другом простые штаны и военная гимнастерка. Но на рукавах у всех белые повязки с Надписью: «Щуцполицай». Повязки эти крестьяне называли «опасками». Если на первой фурманке офицер и полицай, видимо, старший, сидят чинно, то на двух других полицаи, развалившись, горланят песни, дымят самосадом.

      Картина обычная, бандиты с офицером-фашистом во главе едут в какое-нибудь село громить жителей за непокорность.

      Шоссе прямое и открытое. По сторонам поля и луга, поодаль леса. Движение на дорогах довольно оживленное. Время от времени грузовая или легковая немецкая машина на большой скорости проносится мимо фурманок. Когда машина обгоняет фурманки или едет им навстречу, офицер еще больше подтягивается, злобно покрикивает на горланящую братию и, выбрасывая правую руку вперед, приветствует встречных немцев. Ясно, что офицеру противно тащиться на фурманке со сбродом людей «низшей расы», когда его коллеги разъезжают в комфортабельных автомобилях.

      Вот уже три часа, как фурманки движутся по шоссе, пугая своим появлением жителей придорожных хуторов. При их появлении люди скрываются в хаты и робко выглядывают из окон.

      Впереди на шоссе показалась большая красивая легковая машина. Дорога тянется среди поля. Офицер на фурманке привстал, внимательно осмотрелся вокруг. Кроме этой машины, ни позади, ни впереди никого не видно. Тогда, повернувшись к задним фурманкам, он поднимает руку. Песни и гам мгновенно смолкают.

      Машина приближается. Полицай, сидящий рядом с офицером, соскакивает с фурманки и быстро идет вперед. Как только машина поравнялась с ним, он спокойно, как на учении, бросает в нее гранату. Разрыв пришелся позади машины, но блестящий «опель-адмирал» в придорожном кювете…

      «Хлопцы», горланившие на задних фурманках, посыпались на землю и с оружием на изготовку бросились к опрокинутому автомобилю. Офицер, командовавший «полицаями», уже стоял тут.

      – Молодец, Приходько! – сказал он по-русски «полицаю», бросившему гранату. – Хорошо рассчитал. Машину перевернул, а пассажиры целы.

      Когда из машины вытащили двух испуганных и немного помятых фашистов, тот же офицер заговорил с ними по-немецки:

      – Господа, прошу не беспокоиться. Я лейтенант немецкой армии Пауль Зиберт.