Записки настигнутого любовью. Олег Романов

себя на бумаге. Конечно же, он решил срисовать звезду с крыла самолёта на рисунке соседа. Эммануил старался подчинить своей воле карандаш, и сопел, нажимая что есть силы, будто от этого карандаш сделается послушней. Эммануил старался нарисовать звезду до тех пор, пока воспитательница не начала собирать карандаши.

      Взглянув на лист Эммануила, она презрительно заключила, – это всё что ты смог? – как гром среди ясного неба, голос поразил Эммануила в самое сердце. До 36 лет он никогда (!) не попытается больше хоть что-нибудь нарисовать.

      В сознании трёхлетнего Эммануила возникло одно недоразумение. Он насмотрелся фильмов про советскую армию, которая всех победит. А бабушка, чтоб ему зимой не надуло ушки, и чтоб внук согласился надеть её шапку на себя без капризов, связала ему будёновку (!). Всё бы ничего, да ведь дотошный он ребёнок был, начал требовать красную звезду на будёновку. Ну, где её взять? Никто не помог бы, но пошли они с отцом в магазин «Сувениры». И вот за копейки Эммануил упросил купить отца Октябрятскую звёздочку. Отец подвоха не заметил. Выбрав момент, когда он был занят по хозяйству, сын вытащил из инструментов напильник и быстро сточил лицо неизвестного ему тогда золотоволосого кудрявого мальчишки. Убрал опилки, спрятал напильник. Взял мамин лак для ногтей и стал замазывать след от «вождя», но лак не сильно подходил по цвету… И тут отец застиг его на месте преступления. Эммануила изумили глаза отца, и попытка говорить спокойно. Отец кратко объяснил, что Ульянова-Ленина нельзя уничтожать со звёзд! Эту звёздочку он спрячет сам, чтоб никто не заругал сына, а ему купит новую с кудрявым парнем посредине. Эммануил, естественно, отказался, и ходил в будёновке без звёзды всю зиму.

      Когда Эммануила отвели первый раз в первый класс, его негодованию не было конца, он ехал в лифте после первого дня в школе и делился с соседом по подъезду: И зачем это нужно? Только детей мучают, больше туда ни ногой! Соматика пошла вслед намеренью Эммануила, и он проболел три месяца подряд. Однако, его мать ходила в школу и носила ему домашние задания, в результате чего, Эммануила не оставили на второй год. От прописей Эммануила тошнило похлеще, чем от манной каши. На прописной букве «Е» Эммануил сломался, рабочая пропись превратилась разъярёнными движениями рук в пазлы. Благословенна мать Эммануила, подбадривающая его, помогающая делать домашние задания. Вскоре Эммануил усвоил, что школа – неизбежность – и как бы он ни относился к ней, ему придётся отсидеть в этой тюрьме десятку. Каждое утро, вставая, Эммануил восклицал: Опять я здесь? Опять идти в тюрьму! – Ни один предмет не нравился Эммануилу, ни в чём он не увидел даже малейшего смысла, но в «тюрьме» заставляли учиться, таковы были правила. Приходилось играть роль заинтересованности. Эммануил садился на первую парту и расфокусировав сознание, делал умное лицо. Учителя за эту игру ставили ему положительные оценки. Родители почему-то были