Сколько себя помню… Том второй. Хроники неорганической жизни. Павел Сильчев

растворилась, словно утренний туман.

      Оставалось одно – тормошить Гингери. Я немного опасался причинить ему еще больший вред, но выхода не видел. Я стал толкать и трясти здоровяка, и… О, чудо! Он застонал и открыл глаза.

      – Что случилось? – первым делом спросил он.

      – Ты ударился головой о стену и пробыл в отключке невесть сколько времени. Я уже стал волноваться, что ты не очнешься.

      – Что делают те негодяи?

      Я молча кивнул на мониторы.

      Гингери увидел второй корабль и группу торгов. Те тащили к нам какое-то оборудование.

      – Они намерены испортить дверь, – констатировал Гингери.

      – А мы не можем по ним из пушки жахнуть?

      Он посмотрел на меня, как на умалишенного.

      – Это не военный корабль. Тут не может быть оружия.

      – А тот?

      – Тот тоже.

      – Тогда, что нам мешает просто улететь?

      Гингери неуверенным шагом подошел к пульту и нажал пару кнопок. Где-то в глубине машины загудели, задышали двигатели.

      – Ничто не мешает, – спокойно ответил он.

      Этот ответ прозвучал для меня, как лучшая музыка.

      Вдруг другой корабль испустил импульс, и нас тряхнуло так, что мы упали на бок и покатились. От удара корабль наклонился. Двигатель взревел и заглох.

      – Что это было?

      – Оружие, – ответил изумленный торг, – откуда оно у них?

      – Как мы еще живы? Вот главный вопрос.

      – Это не сложно. Они не хотят потерять корабль. Эту технику сложно достать. У торгов подобное оборудование всегда на учете. Мне даже трудно представить, как им это удалось. Поэтому они постараются выцарапать нас, не повредив транспорт.

      Они уже возились у входного пандуса, стучали и жужжали.

      – Обшивка очень прочная, им придется повозиться, – холодно заметил Гингери.

      – Но они с ней все-таки справятся?

      – Без сомнения. За несколько часов.

      Тут внутрь корабля брызнули искры, и маленькая белая дырочка стала быстро расти.

      – Или минут, – невозмутимо добавил Гингери.

      – И, что, мы ничего не будем делать?! – Одна мысль о бездействии удручала меня больше, чем ее подруга «о смерти».

      Умереть без борьбы было досадно.

      – А что мы можем? – Обреченно развел руками торг.

      – Мы будем сражаться. Они не возьмут наши жизни даром, – горячился я.

      – Они многократно превосходят нас числом. У нас нет и малейшего шанса.

      – Разве я говорил про шансы. Речь о сопротивлении, о борьбе.

      – Но у нас даже оружия нет, – пожимал плечами торг.

      – У тебя есть браслет, а у меня смекалка.

      – Браслет почти бесполезен в таких маленьких помещениях, ты сам видел. А что предлагает твоя смекалка? За стеной огромные торги, каждый из которых сильнее тебя в пять раз.

      Я лихорадочно осмотрелся, подобрал какую-то небольшую