Разговор с другом. Стихи. Валерий Полетаев

жизнь – и тайна, и загадка,

      И что совсем не зря так кратка,

      Хотя и муторно длинна,

      И падая, не видим дна,

      И это не её вина,

      Что мы с собой играем в прятки,

      Цистерны выпивши вина.

      Жаль, очень поздно понимаем,

      Любовь – не страсть, не секс, не случка,

      И дубли множат недоучки,

      Перелюбившие себя,

      О пустоте свой трубя,

      И Беса в сердце обретя, —

      Обычный в подлой жизни случай,

      Любовь, как бабочку, губя.

      Жаль, очень поздно понимаем,

      Что Вечность – миф, легенда, сказка,

      Мотив певца, палитры краска,

      Метафора людских надежд,

      Идеи голой пир одежд,

      Толчок к познанию невежд,

      Великого актёра маска,

      Войны не выигранной рубеж.

      Жаль, очень поздно понимаем,

      Река любви и есть наш Бог,

      Но в этом – маленький подвох:

      Бог на планете не всесилен,

      На половину – искуситель,

      И только разум наш Спаситель,

      И воин ты, а не проситель

      В сраженье с армией грехов.

      Жаль, очень поздно понимаем,

      Мы с Богом в дружбе, с Бесом в схватке,

      Религия, как бизнес, хватка —

      Кусает нежно и любовно,

      Сведёт на раз с ума любого,

      Вписав слова любви в альбомы,

      На выдумки чудес богата

      В раскраске неба голубого.

      Жаль, очень поздно понимаем:

      Каким бы ни был жизни вдох,

      Ни встретил сколько бы пройдох,

      Между добром и злом есть выбор,

      К добру от зла всегда есть выход,

      Быть может сила духа тихой —

      С любовью к жизни будет выдох,

      И не застанет смерть врасплох.

      Мандельштаму

      Век ушёл, растворился в дремучем лесу,

      И слезами, и кровью, и желчью весь вытек,

      Но маячит другой век, что сушит листву,

      Что хромает по жизни, скрывая свой вывих.

      И людей, и титанов рвал «век-волкодав»,

      И смердят до сих пор не зарытые трупы,

      Но пришёл век-гиена – и новый устав,

      Возродив барство, воет в свинцовые трубы.

      Век-гиена смердит и лукаво хитрит,

      Поделив всех на стаю, на стадо и племя,

      И не слушая племени сдавленный крик,

      Режет стадо для стаи, опять не жалея.

      И затворами ружей расстрельных грозит,

      И победами славного прошлого тешит,

      И князей новых лепит из старой грязи,

      И уже не понятно, кто ферзь, а кто пешка.

      Вместе с варварством в ногу шагает прогресс,

      И убийство – в законе… Морален – убийца…

      Странный век на дворе, словно мёртвый —

      воскрес,

      Жив – Христос, вот и некому больше молиться.

      Мы вот-вот доломаем России хребет,

      Человека отдав на заклание веку —

      И недолго осталось России хрипеть,

      Заглушая вопросы к себе человека.

      Ты