Если женщина…. Сергей Борисович Янсон

подойти к Марине, пригласить на танец, обнять, прижать к себе, и Гриша не в силах будет помешать, да и Марина сама не захочет, чтобы он помешал…

      Когда подошли к десятому столику, Грише стало дурно. Он давно уже не видел столько редких продуктов вместе. В голове включился было калькулятор, но тут же сломался. Мешали волнение и незнание границ честности официанта. Подумалось: «Можно, наверное, не все есть?»

      – Ой! Рыбка! – воскликнула Михнушева. – Люблю рыбку!

      – А я уж было разочаровалась в тебе, – проговорила Марина и гордо посмотрела на Лукича.

      Гриша немного оттаял и подумал, что если уж жизнь делает из него гусара, то нужно по крайней мере хотя бы насладиться этим чувством.

      Когда подняли фужеры с шампанским за день вооруженного восстания, он позволил себе сказать:

      – У меня сегодня был блиц…

      – Криг? – спросил Лукич, слизывая икру с бутерброда, и пояснил, – Мне масло вредно.

      – Врачи разве масло не едят? – спросила Марина.

      – Ты же знаешь мои принципы… – ответил Лукич.

      – А вы – врач? – удивился Гриша.

      – Рентгенолог, а что?

      – Все насквозь видит, – сказала Михнушева без радости.

      Выпили шампанского, потом – водочки, а когда с эстрады задушевный мужской голос объявил: «Раз, два, три… Дорогие друзья! Наш праздничный вечер, посвященный годовщине революции, мы начинаем веселой песней о красавице Одессе…», мысль о расплате с официантом Вовой достаточно затуманилась.

      В зале задвигали стульями, зашуршали вечерние платья… Оркестр сделал песню. Гриша радовался громкому звуку, можно было молчать. Потом заиграли песню о погибшей любви, и рентгенолог увел Марину танцевать. Гриша улыбнулся пустому стулу, показывая, как он рад этому событию, и стал хмуро смотреть в зал, стараясь не видеть любимую в чужих руках. Вертелась, правда, успокоительная мысль: «Он все-таки врач…»

      – А вы кем работаете? – задушевно прокричала Михнушева.

      Гриша вздрогнул, ответил сквозь музыку:

      – Заведующим… лабораторией.

      – Секретной?

      – Видимо… да!

      Первое слово Гриша сказал тихо, а второе почти прокричал. Михнушева улыбнулась, как девушка с плаката-календаря и спросила:

      – И что же вы там секретничаете?

      – Конструируем объекты!

      «Конструируем», правда, далось уже с трудом. Михнушева придвинулась и снова спросила:

      – А какие?

      Этого Гриша не знал, то есть он, конечно, знал, что его институт занимается конструированием зданий для промышленности, которая почему-то называется оборонной, а потом в этих зданиях получается какой-нибудь завод, который… В общем, объяснять все было и трудно, и долго. Пришлось ответить так:

      – Всевозможные!

      Марина и Лукич все еще танцевали. Михнушева налила себе и Грише водки и сказала:

      – Все заведующие лабораториями очень любят танцевать.

      – Нет… Я – не очень, – ответил Гриша.

      – Значит,