Вся правда о нас. Макс Фрай

ложку, сэр Макс. Потому что я тебя ждать не стану. Дружба дружбой, а суп с не-муяги каждый ест за себя.

      – Как-как, говорите, называется этот суп? – спросил я после того, как распробовал.

      Готовил этот красавчик примерно так же, как выглядел. То есть божественно. Сногсшибательно. Даже немного слишком, на мой вкус. Я впечатлительный, мне трудно пережить столько совершенства сразу.

      Кофа увлечённо ел, поэтому отвечать пришлось леди Лари.

      – Сливочный суп с не-муяги.

      – С… чем?

      – С не-муяги. Поскольку рыбу муяги, обитающую в Великом Крайнем Море, в ваших краях ни за какие деньги не достать, в ход идёт любая другая, лишь бы свежая. Супу это, по-моему, только на пользу, но сохранить первоначальное название «сливочный суп с муяги» означало бы пойти на обман. А мы не так воспитаны.

      – Муяги, значит, – повторил я. – И, соответственно, не-муяги. Ладно. Надо запомнить на всю жизнь и требовать при всяком удобном случае.

      – При всяком удобном случае – это пока только у нас, – улыбнулась леди Лари. – И только в те дни, когда у Кадди есть настроение готовить. Когда нет, его на кухне заменяем мы с Иш, а это, положа руку на сердце, совсем не то.

      – Ну, положим, давешний тёплый ореховый салат с дичью был вполне ничего, – снисходительно заметил Кофа.

      Тоже мне комплимент. Куда только подевалась его галантность? Пришлось объяснять:

      – Когда сэр Кофа говорит «вполне ничего», это…

      – Практически высочайшая похвала, – подхватила хозяйка. – Это я уже, хвала свету зримому, усвоила.

      Третий или какой он там по счёту старший помощник Королевского шеф-повара и его приятель тем временем покончили с едой. Один из них достал из кармана специальные перчатки, предназначенные для манипуляций с деньгами, аккуратно извлёк из кошелька несколько мелких монет, положил их на стол, второй громко и многословно поблагодарил хозяев за ужин, а всех присутствующих – за компанию, и они ушли.

      – В прошлый раз эти господа спросили меня, как принято вежливо покидать трактир в Урдере. Я объяснила, и смотрите-ка, всё запомнили, – сказала леди Лари. – Вроде бы, пустяк, а мне почему-то так приятно!

      Она улыбнулась, снова продемонстрировав нам чудесную ямочку на левой щеке, и спросила Кофу:

      – Никак не могу взять в толк, почему некоторые люди надевают перчатки прежде, чем расплатиться, а другие нет?

      Ради неё Кофа даже от супа оторвался – поступок для него, прямо скажем, не самый характерный.

      – Потому что это старинная угуландская примета – якобы прикосновение к деньгам убивает в человеке способность любить. Примета общеизвестная, но верят в неё далеко не все. И ведут себя сообразно своим убеждениям.

      – А вы верите?

      – Да нет, конечно, – отмахнулся Кофа. – Полная ерунда, а не примета. Впрочем, я, пожалуй, догадываюсь, откуда она взялась.

      – Правда? – удивился я. – Здорово! Лично у меня никаких идей.

      – Ну естественно. Для этого ты недостаточно хорошо знаешь