Воспоминания и реплики. Борис Тарасов

чтобы иметь перед собой цель», – говорил Лёня по этому поводу. Понятно, что он приехал в Москву, чтобы как-то попытаться обойти закон, но без рекомендации у него просто не должны были принять документы.

      Итак, следующий экзамен – дирижирование. Консультацию по этому предмету проводил доцент (в нынешнем измерении – профессор) Гавриил Фёдорович Зимин. Нас было в классе человек 5–7. Я дирижировал «Липу вековую» Куликова. Зимин начинает меня спрашивать знание партитуры. Я отвечаю на все вопросы сразу же. Его это заинтересовывает, и дальше начинается уже спортивный интерес, когда же я наконец сорвусь. Наконец, он спрашивает, какие ноты играет балалайка секунда в таком-то такте такой-то цифры – я спрашиваю: «А балалайка альт?» – и отвечаю без промедления. Тогда он пожал мне руку, сказав: «Молодец!» – и уже всем присутствующим: «Вот так надо знать партитуру». По всей видимости, добрейший Гавриил Фёдорович даже и не догадывался, что для меня это не составляло ни малейшего труда, благодаря методу, описанному выше.

      После этого Лёня быстро зашептал мне: «Ну ты точно поступишь», – что выдавало его тревогу по поводу дирижирования. Тем не менее дирижирование он сдал. Повторяю, оценки для нас составляли тайну за семью печатями.

      Диктант по сольфеджио я написал после второго проигрывания, никто из абитуриентов даже не понял, почему я выхожу из класса, скорее всего, просто не обратили на это внимания. Хожу, гуляю по коридору. Минут через 10 вылетает радостный Виктор Шуяков, будущий знаменитый гусляр Оркестра радио и телевидения, и, увидев меня, столбенеет: «А ты как тут оказался?.. А я-то думал, что я первый написал». Я думаю, что с диктантами у меня так получалось по всё той же причине, то есть когда ты много сольфеджируешь, то при диктанте происходит обратный процесс, когда ноты как бы сами выскакивают в голове.

      Пора, видимо, заканчивать про вступительные экзамены. Суммирую: мы с Лёней поступили. Для меня по сей день ясно, почему я поступил, несмотря на не блестящую игру (с Лёней всё понятно), зато я отличился по другим направлениям. А всё ведь благодаря доморощенным методикам.

      Дальше начались установочная сессия и распределение поступивших по педагогам, ведущим специальность. Лёня еще раньше меня откуда-то узнал, что нас вдвоем распределили к Анатолию Владимировичу Беляеву. Нас вызвал к себе заведующий кафедрой Александр Сергеевич Илюхин и голосом, напоминающим по тембру английский рожок, сказал нам: «Ребятки, дело в том, что в данный момент Анатолий Владимирович отсутствует, да и вообще никого из педагогов-баянистов сейчас нет. Все в отпуске. Поэтому я направляю вас к Владимиру Ивановичу Федосееву. Он не является педагогом института, но как бывший баянист (сейчас он дирижер народного оркестра на радио) любезно согласился сочинить для вас программы по специальности. Даю вам адрес и телефон. Звоните, договаривайтесь о встрече».

      У меня каким-то чудом в древней записной книжке сохранился этот адрес: 4-й Звенигородский переулок, д. 8, кв. 18, – который наверняка