Когда умирает ведьма. Владимир Васильевич Гриньков

внести, и как-то его отвадить. Я слышал, что есть способы.

      Он с надеждой воззрился на старуху. А та высушенной ладошкой разгоняла крупу по столу. Налево-направо, налево-направо, очень увлекало ее это занятие, судя по всему. Богдан терпеливо ждал. Время шло. Старуха молчала. Он надеялся, что разберется старуха с крупой, больше ей нечем будет заниматься, и тогда она волей-неволей обратит на него внимание, но получилось иначе. Старуха бросила свое занятие, поднялась, прошаркала мимо Богдана, обдав его дурным запахом давно не стиранных одежд и немытого тела, вышла из комнаты и долго гремела на крыльце какими-то ведрами.

      Воспользовавшись ее отсутствием, Богдан повел взглядом по сторонам, изучая старухино жилище. Мерзость старческого маразма без прикрас. Памятник одиночеству и немощи. Напоминание о том, чего не избежать, как ни старайся. Время неумолимо. Мы все когда-нибудь состаримся и умрем, успев перед смертью почудить и побезумствовать.

      Мяукнул отчаянно котенок на улице. Этого котенка Богдан видел, когда входил в дом. Попался, бедолага, под ноги полуслепой одноглазой старухе. А та все гремела ведрами и никак не возвращалась. Ее отсутствие становилось демонстративным. Богдан томился, но уходить не спешил.

      Старуха вернулась в дом со старым помятым ведром. С прежним отсутствующим видом прошаркала мимо Богдана, ведро водрузила на стол с явным намерением продолжить одной ей понятные хозяйственные хлопоты, и Богдан уже собирался напомнить ей о себе, как вдруг старуха поманила его, и он обмер, обездвижел на мгновение, потому что против своей воли и сам еще того не понимая, уже свыкся с собственной незаметностью в этом доме, с тем, что старуха его в упор не замечает, и потому обозначенное ею внимание заставило его дрогнуть.

      Он поднялся и подошел к столу, почему-то стараясь ступать неслышно, а старуха уже на него не смотрела, а смотрела в ведро, подсвечивая огоньком свечи, которую держала корявыми пальцами, и Богдан тоже в ведро заглянул. Там лежал давешний котенок с неестественно вывернутой головкой и с перепачканной кровью мордочкой. Богдан отшатнулся, взглянул ошарашено на старуху и наткнулся на злой взгляд ее единственного глаза. Старуха мстительно засмеялась, открыв черный провал беззубого рта, и прошамкала с леденящей сердце злобой:

      – Ты пошто пришел?

      А Богдан не мог ответить. Молча пялился на старухино лицо, на которое от пламени свечи легли черные тени глубоких морщин.

      – От тебя нехорошо здесь, – сказала старуха. – Без души пришел. Черным от тебя дует.

      Богдан нервно дернул кадыком, ощутив наждачную сухость в горле.

      – Неправду сказал про жену, – признался он. – Я извиняюсь, если вас обидел. Я просто не думал, что про человека вот так можно узнать. Я из-за другого совсем пришел. Одна женщина к вам приходила год назад. Она родить не может. Так вы сказали ей, что с мужем у нее ничего не получится, а получится с другим. А первый вроде поменяется. Так вы сказали. А женщина обиделась и ушла. Может, вы ее помните?

      Старуха