Поцелуй для попаданки. Татьяна Серганова

штрихи сменялись плавными линиями. Которые были то длинными, то короткими, яркими или едва заметными.

      Рисунок становился более объемным, четким и узнаваемым.

      Штормовой утес, возвышающийся над серым морем, которое ревело и бушевало, огромными волнами билось о скалы, не в силах их проглотить.

      Черные тучи с грозовыми всполохами.

      А посредине между двумя бушующими стихиями хрупкая девичья фигура.

      Агнелика.

      Это она стояла на утесе, поднимая руки вверх.

      Ветер, завывая, бил в лицо, растрепал волосы. Платье от дождя промокло, и длинный подол прилип к ногам. Но девушка словно ничего не замечала. B её руках горело пламя!

      А потом это наваждение вдруг закончилось.

      Вздрогнув, я опустила руку с карандашом и закрыла глаза, вслушиваясь в собственное какое-то странное и пугающее дыхание. Словно стометровку на время бежала.

      Дрожащими пальцами коснулась лба, чувствуя влагу.

      «Вспотела? Рисуя?»

      Почему-то страшно было открыть глаза и посмотреть, что же у меня вышло. А ведь я представляла, что рисовала, но всё равно тревога не отпускала. Будто сердцем чуяла: взгляну – и всё изменится.

      – Это просто рисунок… просто рисунок… – прошептала я, пытаясь успокоить себя и настроить на неизбежное.

      Глубокий вздох и…

      Я действительно нарисовала картинку из моего сна.

      Ночь, гроза, штормовой утес и фигурка Агнелики с пламенем в руке.

      Но странно было другое. Чем больше я вглядывалась в рисунок, чем сильнее всматривалась в детали, тем тревожнее становилось.

      Он словно оживал. Волны медленно двигались, взлетая на скалы и оставляя после себя грязные разводы и пену. Вдалеке бушевала гроза и ветер нагонял тучи, которые клубились, принося с собой запах дождя.

      Да и девичья фигура вдруг перестала быть статичной. Я видела, как шевелились волосы на её голове, как разлеталось платье и как ярко горело пламя в руках.

      Судорожно вздохнув, я захлопнула блокнот и прижалась ладонями к обложке, словно боясь, что из него что-то выскочит.

      – Это просто усталость. Такое бывает от перенапряжения и нервного потрясения. А у меня и того, и другого в избытке. Картинки не могут оживать! Никак! Тем более нарисованные мной.

      Я осторожно убрала ладони и приоткрыла обложку, вновь всматриваясь в рисунок.

      Одна, две, три секунды – и вновь поплыли тучи на небе.

      – Чёрт!

      Я снова закрыла блокнот и бросила его на край кровати.

      – Это безумие какое-то!

      В этот момент раздался стук в дверь.

      – Агнелика, можно?

      Эшфорт.

      Синеглазый громила не дождался разрешения и вошел в палату.

      – Не спишь?

      – Еще нет, – натянуто улыбнулась я, бросив косой взгляд на блокнот.

      – Как самочувствие?

      – Спасибо, хорошо. Уже сама хожу. Аппетит хороший.

      – Ясно.

      Мужчина подошел к окну, выглянул и снова повернулся ко мне.

      «Странно он как-то себя ведет. Подозрительно».

      – Ты не знаешь, почему Нэнна пришла к тебе? – спросил наконец Эшфорт,