Почему минули эти времена. Джеймс Уиллард Шульц

бходимую подготовку для поступления в Вест-Пойнт.

      Но мои легкие были не столь здоровыми, как требовалось, и наш семейный врач сказал, что я должен отправиться на запад и пожить некоторое время на высоких сухих равнинах. Я отправился, снабженный рекомендательными письмами к сотрудникам мехоторговой компании, в форт Бентон в штате Монтана. Один из них, добрый старый Кипп – или Ягода, как называли его индейцы –  был назначен моим опекуном.

      Я должен был оставаться на границе год. Я оставался там, не считая немногочисленных выездов на восток, в течение столь многих лет, что я не хочу даже их считать. Я пришел туда мальчиком семнадцати лет. Теперь я седой и лицо мое покрыто морщинами. В те ранние дни в штате Монтана не было никаких железных дорог.  Кроме форта Бентон, не было никаких постоянных поселений, не считая Хелены, Вирджиния Сити и одного-двух шахтерских поселков в горах. На великих равнинах жили многочисленные индейские племена, водились миллионы бизонов и множество другой дичи.

      Мой друг и опекун, Ягода, следовал за стадами бизонов вместе с индейцами-черноногими – год здесь, год там – это определялось перемещением бизоньих стад, и каждый год покупал у индейцев тысячи прекрасных бизоньих шкур, помимо бобровых и других. Через него я узнал индейцев племени черноногих и полюбил их. Я узнал их язык, жил с ними, охотился, ходил с ними в набеги против других племен, и был принят ими как в члены племени. Поэтому я пишу о тех прошлых днях не по слухам, а на основании собственного опыта.

      Вождь Бегущий Журавль дал мне мое имя – Ап-пе-кун-ни, что значит Пятнистый Плащ. По много месяцев я жил в его большом вигваме из восемнадцати шкур.

      Прошла первая зима моей жизни на равнинах Монтаны. Бизоны линяли, сбрасывая зимнюю шерсть, и наступало "время новых вигвамов" –  сезон, когда бизоньи шкуры с короткой шерстью лучше всего пригодны для выделки мягкой кожи.

      Наш торговый пост был в Джудит Бэйсин, недалеко от того места, где теперь стоит город Льюистаун, и рядом с нами стояли лагерем черноногие – три тысячи человек в пятистах вигвамах. Всю зиму и весну в окрестностях лагеря бизоны были весьма многочисленны, но по какой-то причине, которую никто никогда узнает, внезапно они ушли далеко на восток, и разведчики сказали, что ближайшие большие стада находятся на реке Устричных Раковин, там, где в нее вливается Большой Извилистый ручей. Туда индейцы и решили пойти, поскольку почти все семьи хотели сделать новые вигвамы, и Бегущий Журавль попросил, чтобы я присоединился к нему во время большой охоты.

      – Не ходи, – сказал мой друг Ягода. – во всей стране нет более опасного места, чем это. В том месте, где река Устричных раковин впадает в Миссури, находится хороший брод, и военные отряды всех племен – сиу, шайены, Вороны и северные индейцы, постоянно там проходят. Так что оставайся со мной и сохранишь свои волосы.

      – Даже если враги будут многочисленными, как трава, – сказал Бегущий Журавль, – никто не тронет нашего белого сына. Когда было такое, чтобы мои воины не побеждали врага?

      В определенном смысле это не было праздным хвастовством; но он, возможно, должен был добавить, что даже победители могут понести тяжелые потери. Я пошел со своим индейским другом, но были дни и часы, когда я очень жалел, что не остался на фактории.

      Для меня даже вид множества бизонов, от которых черной была равнина до самого горизонта, не был столь впечатляющим, как зрелище трех или четырех тысяч индейцев и их двенадцати или пятнадцати тысяч навьюченных и свободных лошадей, растянувшихся по всей равнине от одного места стоянки до другого. Они составили колонны в несколько миль длиной, навьюченные и запряженные в травуа лошади оставляли на земле глубокий след, свободные лошади бегали вокруг под присмотром молодых юношей. Какую смесь цветов составляли масти лошадей, наряды всадников, сделанных из раскрашенной сыромятной кожи мешков и других сосудов для хранения припасов и других вещей!

      А сами люди! Веселые юноши и девушки, непослушные подростки, матери, прижимавшие к груди младенцев или несущие детей постарше за спиной, морщинистые сутулые старики и старухи с поджатыми губами, гордые воины и еще более гордые вожди и шаманы, едущие перед длинной колонной и вспоминающие прошлые охоты, сражения и деяния богов.

      Не раз в течение дневного перехода я проезжал вперед, спешивался и стоял, глядя на идущий мимо меня караван, а затем спешил вперед, чтобы занять свой место рядом с моим другом, вождем.

      Огибая подножие Мокассиновых гор и Черного холма, мы видели неисчислимые стада антилоп, оленей, и лосей, тут и там попадались бизоны, в основном самцы. Для охотников не составляло никакого труда обеспечить мясом весь лагерь. Каждый день мы с Бегущим Журавлем отъезжали в сторону или вперед, чтобы добыть для нашего вигвама пару антилоп, оленя, лося или жирного молодого бизона.

      Двигались мы не спеша, и к полудню четвертого дня оказались в устье Большого Извилистого ручья и встали лагерем вдоль берега реки Устричных Раковин. Большой Извилистый ручей – это современное название ручья, который Льюис и Кларк назвали Са-ка-джа-ве-а, в честь бесстрашной индейской женщины, которой экспедиция была в значительной степени обязана своим успехом.

      С