Правила обманутой жены. Евгения Халь

свечи и золотой профиль Нади. Этот контраст ударил по глазам. В висках Платона застучал пульс. Адреналин мощным потоком хлынул в кровь. Платон словно проснулся от долгого сна. Всё стало ненужным и неважным. Всё, кроме одного: образа Нади.

      Как долго он ничего не чувствовал! Словно спал. Развод, бизнес, проблемы, деньги – с утра до ночи крутился, как белка в колесе. Но во сне. На автомате. Робот – именно так он сам себя видел со стороны. А Муза спала. Как бабочка в коконе. Плотном, в чём-то уютном и скучном, но хорошо знакомом. Психологи называют это прокрастинацией. Искусствоведы – ступором. А писатели и художники говорят просто: неписун.

      Вначале Платон страдал. А потом привык. Не всем же летать, кому-то нужно и на земле двумя ногами стоять – так он сам себя успокаивал. Муза, отчаявшись ждать, пока он проснется, обернулась тёплым одеялом покоя и окуклилась в мягком сонном коконе.

      И вдруг три осколка цвета: льдисто-голубой, жёлтый и золотой вспороли кокон покоя, и бабочка выпорхнула на волю. Голодная, дрожащая, она раскрыла крылья, посмотрела на себя в зеркало требовательным женским взглядом, вздохнула и превратилась в прекрасную Музу.

      – С тебя причитается, Аверин! – шепнула она на ухо Платону. – Начни писать. Иначе сожгу!

      Она не врала. Платон чувствовал, как внутри него загорается огонек нетерпения. И желание похитить натурщицу, утащить в мастерскую, закрыться с ней там навсегда и писать без продыху сутками напролет. Только вот натурщица Надя о его планах ничего не знала.

      – Спасибо за кофе, пойду, – она отодвинула чашку и встала.

      Остановить ее. Немедленно! Не дать уйти! Платон встал, подал ей куртку. На экране телефона снова высветилось сообщение от Мамикона: «Поторопись! У дяди Мамикона терпелка маленький».

      План действий сложился в голове моментально. Словно кто-то нашептал его на ухо.

      – Подождите! – Платон схватил Надю за руку.

      Она вздрогнула и жалобно попросила:

      – Отпустите, пожалуйста!

      – Извините! – он торопливо отдернул руку. – Надя, вам нужна работа?

      – Работа? – удивилась она. – Какая?

      – Хорошо оплачиваемая.

      – И что нужно делать?

      – Позировать. Будете моей натурщицей.

      – Голой позировать? – уточнила она.

      – Не уверен, – улыбнулся Платон. – Но не исключено.

      Она вспыхнула и задохнулась от возмущения:

      – Да вы… да как… вы смеете? Неужели я похожа на… – она не договорила, схватила сумку и побежала к выходу.

      – Постойте! – Платон бросился за ней, сшибая по дороге стулья. – У вас какие-то странные представления о работе натурщицы. Вы, наверное, не разбираетесь в искусстве?

      – Не делайте из меня дурочку! – разозлилась она. – Я не вчера родилась. Не нужно было зашивать вам это чертово пальто и отдавать телефон, – она попыталась застегнуть куртку, но руки так дрожали, что застёжка-«молния» никак не поддавалась. – Не обеднели бы! – отчаявшись справиться с «молнией», она