Стихотворения. Поэмы. Алексей Толстой

расстриг

      За малое к службе вниманье,

      И я себе той же судьбы ожидал,

      Но, знать, я смущенье удачней скрывал.

      И вот уж три года, лишь только взойдет

      На небо дневное светило,

      Из церкви меня к телескопу влечет

      Какая-то страшная сила.

      Увы, уж ничто не поможет мне ныне,

      Одно лишь осталось: спасаться в пустыне».

      Так рек Артамон, и торжественно ждет

      В молчанье глубоком собранье,

      Какому игумен его обречет

      В пример для других наказанью.

      Но, брови нахмурив, игумен молчит,

      Он то на монаха, то в землю глядит.

      Вдруг снял он клобук, и рассеченный лоб

      Собранью всему показался.

      «Хорош твой, монах, – он сказал, – телескоп,

      Я в вражии сети попался!

      Отныне игуменом будет другой,

      Я ж должен в пустыне спасаться с тобой».

до 1840

      Прости

      Ты помнишь ли вечер, когда мы с тобой

      Шли молча чрез лес одинокой тропой,

      И солнышко нам, готовясь уйти,

      Сквозь ветви шептало: «Прости, прости!»

      Нам весело было, не слышали мы,

      Как ветер шумел, предвестник зимы,

      Как листья хрустели на нашем пути

      И лето шептало: «Прости, прости!»

      Зима пролетела, в весенних цветах

      Природа, красуясь, пестреет, но ах,

      Далёко, далёко я должен идти,

      Подруга, надолго прости, прости!

      Ты плачешь? Утешься! Мы встретимся там,

      Где радость и счастье готовятся нам,

      Судьба нам позволит друг друга найти,

      Тогда, когда жизни мы скажем «прости!»

до 1840

      Молитва стрелков

      Великий Губертус, могучий стрелок,

      К тебе мы прибегнуть дерзнули!

      К тебе мы взываем, чтоб нам ты помог

      И к цели направил бы пули!

      Тебя и отцы призывали и деды,

      Губертус, Губертус, податель победы!

      Пусть дерзкий безбожник волшебный свинец

      В дремучем лесу растопляет,

      Ужасен безбожнику будет конец,

      Нас счастье его не прельщает:

      Он в трепете вечном и в страхе живет,

      Покуда час смерти его не пробьет.

      Пусть Гакельберг ночью шумит и трубит

      И грозно над бором несется,

      Охотника доброго он не страшит,

      Виновный пред ним лишь трясется,

      И слышит, чуть жив, над главою своей

      Лай псов, и взыванья, и ржанье коней..

      Пусть яростный вепрь иль сердитый медведь

      Лихого стрелка одолеет,

      Уж если ему суждено умереть,

      Он с верой погибнуть умеет.

      Чья верой душа в провиденье полна,

      Тому не бывает погибель страшна.

      Великий Губертус, могучий стрелок,

      К тебе мы прибегнуть дерзнули!

      К тебе мы взываем, чтоб нам ты помог

      И к цели направил бы пули!

      Тебя кто забудет на помощь призвать,

      Какого успеха тому ожидать!

до 1840

      1840-е годы

      «Как