Стихотворения. Поэмы. Алексей Толстой

любимый пес королевский.

      Смирно лежал он в углу и на всё смотрел равнодушно.

      Старость давно отняла у Полкана прежнюю ревность,

      Но, увидя теперь, что тащат его господина,

      Кровь в нем взыграла, он встал, глаза его засверкали,

      Хвост закрутился, и он полетел господину на помощь…

      Бедный Полкан! Зачем на свою он надеялся силу!

      Сильный удар он в грудь получил и мертвый на землю

      Грянулся, – тотчас в него перешел трусишка-изменник,

      Хвост поджал и пустился бежать, бежать без оглядки.

      Чижик меж тем сидел на плече у милой хозяйки.

      Видя, что мнимый король обратился со страху в Полкана,

      В прежнее тело свое он скорей перешел и из птички

      Сделался вновь королем. Он первый попавшийся в руки

      Меч схватил и громко вскричал: «За мною, ребята!»

      Грозно напал на врагов, и враги от него побежали.

      Тут, обратившись к народу: «Послушайте, дети, – он молвил, —

      Долго монах вас морочил, теперь он достиг наказанья,

      Сделался старым он псом, а я королем вашим прежним!» —

      «Батюшка! – крикнул народ, – и впрямь ты король наш

                                                                                       родимый!»

      Все закричали «ура!» и начали гнать супостата.

      Вскоре очистился город, король с королевою в церковь

      Оба пошли и набожно там помолилися Богу.

      После ж обедни король богатый дал праздник народу.

      Три дни народ веселился. Достаточно ели и пили,

      Всяк короля прославлял и желал ему многие лета.

до 1840

      Вихорь-конь

      В диком месте в лесу…

      Из соломы был низкий построен шалаш.

      Частым хворостом вход осторожно покрыт,

      Мертвый конь на траве перед входом лежит.

      И чтоб гладных волков конь из лесу привлек,

      Притаясь в шалаше, ожидает стрелок.

      Вот уж месяц с небес на чернеющий лес

      Смотрит, длинные тени рисуя древес,

      И туман над землей тихо всходит седой,

      Под воздушной скрывает он лес пеленой.

      Ни куста, ни листа не шатнет ветерок,

      В шалаше притаясь, молча смотрит стрелок,

      Терпеливо он ждет, месяц тихо плывет,

      И как будто бы времени слышен полет.

      Чу! Не шорох ли вдруг по кустам пробежал?

      Отчего близ коня старый пень задрожал?

      Что-то там забелело, туман не туман,

      В чаще что-то шумит, будто дальний буран,

      И внезапно стрелка странный холод потряс,

      В шуме листьев сухих дивный слышит он глас:

      «Вихорь-конь мой, вставай, я уж боле не пень,

      Вихорь-конь, торопися, Иванов уж день!»

      И как озера плеск и как полымя треск,

      Между пней и кустов, словно угольев блеск,

      Что-то ближе спешит, и хрустит, и трещит,

      И от тысячи ног вся земля дребезжит.

      «Встань, мой конь, я не пень, брось, мой конь, свою лень!

      Конь, проворней, проворней, в лесу дребедень!»

      Страшен чудный