Мир пауков. Лана Александровна Ременцова

вошла обратно, увидела, что муж уже лежит в ванне с закрытыми глазами. Взяла часть неиспользованного мха, намылила и стала медленно мыть его грудь, шею, руки.

      Он открыл глаза.

      – Приятно, что это?

      – Это всего лишь намыленный мох.

      Эрганлавдий внимательно рассмотрел её приспособление к мытью.

      – Интересная идея, – понюхал. – И пахнет неплохо.

      – Я подумала, это лучше чем ничего. И кстати, ваши мыловары могут добавлять мох с вершин скал при варке мыла. Там он не такой вонючий, как в низине, и можно создать даже некий аромат.

      – Хорошо, я прикажу им. А чем ты так приятно пахнешь?

      – Благовонием из приданого.

      – Великолепный запах. Помоги мне вымыть голову.

      Ликорис кивнула. В комнату постучались.

      – Вносите, – крикнула, и слуги бегом поставив вёдра, ретировались. Она зачерпнула тяжёлым обсидиановым ковшом тёплую воду и, полив его голову, тщательно намылила, помассировала и смыла. Паук встал, и только вороница хотела смущённо отойти, как он схватил её за руку, что она чуть не упала в ванну и, приложив к члену, ухмыльнулся.

      – Его тоже намыль.

      Она повторила все те же манипуляции, что и с головой и густо покраснела.

      Эрганлавдий вышел из ванны, накинул покрывало для вытирания, промокнул тело и, скинув, встал перед ней.

      – Иди ко мне.

      Ликорис подошла.

      Он развязал шнурок пеньюара, отбрасывая его в сторону.

      – Я чист и хочу тебя.

      – Я готова.

      – Поцелуй его.

      Вороница замерла, переводя взгляд на быстро увеличивающийся в размерах мужской орган.

      – Я хочу этого, ты – моя жена, – его голос стал твёрже, и она склонилась на колени. Он подставил член к губам.

      Вороница наклонилась и робко поцеловала.

      – Ещё, покрывай поцелуями.

      Она продолжила. «Это не противно, пахнет свежестью, и он – мой муж».

      – Я должна, я обязана подчиняться, – прошептала, не поняв и сама, что говорит вслух.

      Эрганлавдий схватил её и поднял, заглядывая в глаза.

      – Ты ничего не обязана делать против своей воли! Ты – благородная вороница. Царевна. Красива, как богиня. Это я должен валяться у твоих ног. Полукровка, не ворон, не паук. Чёрт знает кто и что! Ты хочешь сегодня, чтобы я вошёл в тебя? – его взгляд начал краснеть, а на коже появляться паучья щетина.

      – Да…

      – Ты говоришь правду? Не в угоду мужу?

      – Нет.

      – Скажи, что ты хочешь?

      Она замерла.

      – Говори… – он затряс её за плечи.

      – Я хочу почувствовать то, что было тогда, жар, который разлился в моём теле, когда ты был во мне.

      Этих слов оказалось для него достаточно. Он поднял её на руки, уложил на постель, отбрасывая гладкое покрывало цвета безлунной ночи, расставил ноги и вошёл, сразу увеличивая амплитуду движений.

      – Я так истосковался по тебе, – перевернул её и вошёл в позе сзади, сжимая талию, насаживая на себя ближе и ближе.

      – А – а – а, – застонала она впервые