Генезис. Антон Владимирович Овчинников

готов пуститься со всех ног наутек, но к моей великой радости, злобной твари в ожидаемом месте не оказалось, а источником его запаха был небольшой холмик свежей земли не умело забросанный вырванной с корнем травой и прошлогодними листьями.

      «Ратовья кладовая!» – пришла ошеломительная мысль: «Вот так удача!»

      Похоже Рат сделал ее не так давно, потому что, в прошлый раз, несколько дней назад, когда я ходил этой же дорогой, в чащу, ее еще не было! Мне тут же вспомнился рассказ отца о том, как разбогател его дядька, которому так же посчастливилось найти в лесу ценнейший клад, сделанный запасливым зверем. Благодаря такому богатству вся моя семья переселится в центр города и не будет работать несколько лет, а меня наконец-то перестанут пинать и обзывать проклятьем рода!

      Стараясь не топать по пластиковому полу, чтобы этот артефакт не развалился от вибрации, я осторожно приблизился. В неярком свете фонарика я стал разглядывать бывшего человека. Он сидел в просторном операторском кресле с высокой спинкой и подлокотниками. Запрокинутый череп уставился пустотой своих глазниц в одну точку где-то над моей головой, остатки рук лежали на коленях ладонями вверх. На серых костях застряли остатки странной материи неясного цвета. Затем я перевел луч света на стол перед скелетом, мое внимание привлек странный прибор, стоявший там – светлый целлулоидный шар на короткой тонкой ножке, расширяющейся к низу, в основании, которой угадывались какие-то кнопки. Рядом, на столе стоял шлем, такой же, как в жилых помещениях, только целый, рядом лежал подернутый ржавчиной, но неплохо сохранившийся боевой нож, а у ножки стола – похожее оружие, как и виденное мной в коридоре. Я осторожно прикоснулся к прибору. Ничего особенного не произошло, только облачко серой пыли взметнулось из под моих резиновых пальцев. Я осторожно взял «винтовку», прислоненную к ножке стола и осмотрел ее, но при слабом свете, в темноте понять, что это и как оно работает не представлялось возможным, и я поставил ее обратно. Единственное, что мне могло принести сейчас пользу – это нож, кстати, еще сохранивший свою заточку. Из какого же он сплава? Нож я сунул за голенище ботфорта.

      Под столом я наткнулся на пластиковую корзину с небольшими, покрытыми пылью пакетиками. Я запустил туда руку и поднес несколько пакетов к глазам. О чудо! Это оказалась еда – кубики запаянные в толстую пленку, с мелким текстом, повествующим о составе и изготовителе. Я торопливо, вскрыл один пакетик с надписью хлеб и запихнул несколько кубиков себе в рот, ничуть не задумываясь о сроке годности. Сухие кусочки черствого хлеба показались мне божественно прекрасными. Поискав в корзине еще, я нащупал пакетик с какой-то жидкостью, поднеся его к свету, я прочел: Coca-cola, проколов в нем дырку ножом, я торопливо выдавил содержимое себе в рот. Вкус совершенно не был похож на тот напиток, к которому я привык, но это была хоть какая то влага. Голод и жажда немного отступили.

      Забыв от радости про все я бросился к вонючему бугорку и голыми руками