Встреча в парке 2. Владимир Иванович Иванов

банальная зависть. Ещё бы! Елена Алексеевна за прошедший год преобразилась и, буквально, переживала вторую молодость. Если немного абстрагироваться от манеры одеваться и держать себя так, как это свойственно дамам её круга, то даже отъявленный пессимист не дал бы ей более тридцати лет. Встретив Елену Алексеевну в простой повседневной одежде или спортивном костюме рядом с дочерью, можно было бы долго гадать, которая из сестёр старше. Было в Елене Алексеевне ещё одно изменение, которое заставляло закрыть глаза на любые шероховатости в её поведении или одежде. От неё исходило свечение. Елена Алексеевна наполняла своим внутренним светом пространство вокруг себя, где бы она ни находилась.

      Сели за стол в гостиной. Полагалось сказать какую-то речь, вспомнить об усопшем, о его жизни. Но никто из нас не знал его более нескольких месяцев. На правах старшей начала бабушка:

      – Хороший был человек. Добрый. – Повернулась в сторону камина, где на каминной полке стояла урна с прахом Джозефа и его фотопортрет, сделанный из фотографии на паспорт. – Покойся с миром. – Перекрестилась.

      – Мир твоему праху. – Эхом вторил Кармазин.

      Выпили. После, сначала вполголоса, как бы стесняясь, потом свободней, повели разговоры о чём-то отвлеченном. Похвалили мой борщ, хотя, явного энтузиазма в его поглощении заметно не было. Минут через пять встала Елена Алексеевна. Она просто поблагодарила Джозефа, повернувшись к урне с его прахом, за свою спасённую жизнь. Так неестественно было слышать из уст этой, на вид молодой, женщины слова о неминуемой смерти, ждавшей её, если бы не старик. Поэтому после её речи минуты на три за столом воцарилась тишина. Чтобы покончить с этой неловкостью Серафима Кузьминична потребовала от меня высказаться, поскольку из присутствующих я был знаком с Джозефом дольше всех.

      Что я мог о нем рассказать? Он остался для меня самой большой загадкой. Почему, обладая такими способностями, он так и не смог устроиться в жизни. Почему за без малого два года он не открылся родной внучке. И самый главный вопрос: почему он открылся мне и оставил самое ценное, что у него было – Иржи. Я стоял молча. Все ждали.

      – Мне нечего сказать, – маленькая театральная пауза, – кроме благодарности в адрес дедушки Джо. – Заулыбались в ответ на мою шутку. – Благодарности за Валюшу, с которой я познакомился и сблизился благодаря дедушке Джо. – Валя слегка покраснела. – За нашего сына Игоря, который, правда, остаётся для меня пришельцем с другой планеты. – Ещё одна маленькая пауза, чтобы перевести дыхание и перейти от шутливого тона к более серьёзному. – За то, что благодаря дедушке Джо мы все сегодня можем сидеть за этим столом и вспоминать самые светлые моменты нашей жизни, связанные с ним.

      Только я замолчал, как со двора послышался приветственный лай Рекса. Приехали Тарасовы. С первого взгляда на Володю стало понятно, ему нездоровится. Покрасневшие слезящиеся глаза на фоне излишне бледного лица, на котором застыла слегка виноватая улыбка, не оставляли никаких сомнений в его самочувствии.