Больничные окна. Сергей Семенович Монастырский

и и большими историями.

      ***

      Дверь медицинской сестры на шестом этаже терапевтического отделения без стука отворилась.

      Наташа, только что успевшая переодеться, привычно, не оборачиваясь, крикнула:

      – Занято! – и продолжала раскладывать инструменты.

      – Кем это ты занята? – Услышала она вдруг на ухо слова Геннадия и руки его обхватила ее талию.

      – Ген! Ты с ума сошел! – испуганно прошептала она, невольно отодвигаясь, – Выйди немедленно, это же не твое отделение.

      – Я врач, – ласково прошептал Геннадий, чмокая губами ее в шею, – имею право!

      – Ген, ну выйди, – уже слабеющим голосом прошептала Наталья, – Ну не дай бог, кто войдет!

      – Ну, извини, – поцеловал ее в шею Геннадий, – не стерпел, соскучился!

      – Ген, – ну я же тебя просила! Нам, что, нужны сплетни!?

      – Не нужны, правильная ты моя! – проговорил Геннадий отодвигаясь. – Э! стой-ка! Стой-ка!

      – Что нибудь не так? – обернулась, наконец, к нему Наташа.

      – Еще как не так! – Геннадий не отрывал глаз от ее задницы.

      – Ну что там?! – Не выдержала Наташа.

      – Там белье больничное, брюки и через них – с ума сойти!

      – Ген, пошел бы ты со своими шутками!

      – Какие шутки, Натусь. Там такая попка в обтягивающих ее трусах! Сказать, какого цвета?

      – Попа?

      – Нет, трусы!

      – Боже!

      – И ты что, хочешь, чтобы это знал не только я, но и каждый, кто выходит из этого кабинета!

      – Что-то ты слишком сегодня озабочен. Жена не дала?

      – Нет, ну, правда, Наташ! Просто офигеть!

      – Ты что, первый раз видишь?

      – Обычно ты в халате. А это да, первый раз!

      – Ну, все, все, иди! – Наташа бросила взгляд на дверь, быстро поцеловав в щеку, подтолкнула к выходу.

      – Ладно! Буду ждать тебя, как всегда, в четыре!

      – Ген, ну мы же сегодня не договаривались!

      – Ты что, смеешься! Я жду не дождусь!

      – Давай, завтра, – Наташа еще что-то хотела возразить, но, взглянув на его лицо, тихо прошептала:

      – Уже иду! Не смотри на меня так, а то я прямо здесь....

      … Машина Геннадия, как всегда, ждала ее в условном месте недалеко от больницы, но в другом переулке.

      Наташа впорхнула на переднее сиденье, и Геннадий инстинктивно потянулся к объятиям.

      – Товарищ, соблюдайте конспирацию! Мы люди семейные! – И сама потянулась к нему. И, не выдержав, добавила:

      – Я так тебя люблю! Давай скорей, сил нет!

      – Дома все в порядке? – поинтересовался Геннадий.

      – Сказала, что еду на маникюр. У нас два часа!

      – У меня больше, я вроде как, на дежурстве.

      – Ну, я уйду, а ты останешься. Засмеялась Наташа.

      К постели в своей съемной для свиданий квартире, они просто долетели на ходу срывая друг с друга одежду и белье.

      – Господи! И что это сегодня с нами?! – прошептала Наташа, когда они очнулись, тяжело дыша, и держась за руки, лежали рядом.

      – Слушай, а мы сегодня о чем-нибудь здесь разговаривали? Улыбнулся Геннадий.

      – Нет, хочешь поговорить?

      – Не сегодня. У тебя осталось сорок минут.

      – Вот что с мужчиной делает попа обтянутая трусами! – засмеялась Наташа.

      – Нет, вот что со мной делает моя девочка! И ее попа!

      – Ген, – спросила Наташа, как-то невпопад после долгого молчания, – А ты с женой это делаешь в день, когда у нас свидание?

      – Нет.

      – А что ты ей говоришь?

      – Говорю, что у меня менструация! – засмеялся Геннадий. – С чего это ты?

      – Не знаю. Похоже, заревновала.

      – Но мы же договорились....

      – Конечно, извини, – Наташа прислонилась к нему и молчала так долго-долго. – Ген, как ты думаешь, когда-нибудь это у нас закончится? – наконец спросила Наташа.

      Геннадий помолчал, и вдруг сказал: – Сегодня.

      – Что, сегодня?!

      Он повернулся к ней: – Сегодня и закончится. Натуль, я ведь утром пришел к тебе как раз сказать об этом!

      Наташа оторопело смотрела в потолок.

      – Ничего себе! Нет, я конечно, знала, что этот день наступит, но не таким образом! Заскочил в процедурную, чмокнул в шею и сказал: – «Ну, все!»

      – Знаешь, – сказал Геннадий, – Я специально так придумал, чтобы ни долгих слез, ни лишних разговоров. Ну, невозможно все это пережить. А так, вроде бы, сказал и ушел! Все равно ведь точка поставлена.

      По щеке Наташи покатилась слеза.

      – Ты, дурак? Так не прощаются. И это после того, что было!

      – Ну, я ведь так и не простился! Мы же с тобой в постели!

      – Понятно!