Двенадцать странных историй. Ирина Суворовская

Величества соизволение на бесплатный отвод <…> прихожанам Шалгободуновского прихода Кирилловского уезда Новгородской губернии необходимого им для расширения приходского кладбища участка удельной земли, мерою 600 квадратных саженей, вместе с произрастающим на том участке лесом».

      Ответ министерства управляющий направил в Кириллов. Осенью 1890 года окружной надзиратель Николя самолично пожаловал в Шалгу и, наконец, сделал отвод участка удельной земли в присутствии благочинного отца Гавриила Фрязинова, церковного старосты и местных прихожан. Остаётся догадываться, каково им было хоронить покойников два с половиной года без императорского на то соизволения.

      Эта волшебная во всех отношениях история невольно свидетельствует о том, что шальское кладбище десятками лет находилось на расстоянии от церкви и совсем в другой стороне, нежели дома священнослужителей. Но, конечно, даже она не может вытеснить предание о каком-то совсем уж старинном кладбище, о котором, впрочем, нигде нет ни слова.

      ***

      На заросшем берегу Ухтомицы стоит одинокий дом. Он пустует много лет и готов вот-вот развалиться. Если бы стены могли говорить, они рассказали бы, откуда взялась их непреходящая печаль. Оттого ли, что навсегда покинули родную Шалгу? Оттого ли, что брёвна легли иначе, а укрыли их двумя скатами вместо четырёх?

      Жить бы и жить тебе много лет, старый дом, как столетним соседям с другого берега! Но открыл свои двери ты только для шальской школы, словно бы кто-то так завещал.

      ИСТОРИЯ № 3

      КАЛИНОВ МОСТ

      Раньше в Шалгу добирались разными дорогами, а теперь, считай, путь один: с Коротца сквозь Калинов мост. Ни пройдёшь по нему, ни увидишь его, но задумаешь навестить ту сторону – не минуешь места.

      «Был ли мост-то, бабушка?»

      «Был, андел, был. Перекинули брёвнышки через топь да сырость, вот и весь мосток. Не осталось топерь от него никакого следу, одно прозвишшо».

      «Почему же тот мост – Калинов?»

      «Кто его знай, почему».

      Сохранилось, однако, слово. Не  то поговорка, не  то пророчество, не то обрывок старинной сказки. Когда бабушки наши плели ещё девичьи косы, толковали старые люди, что моста Калинова ни один гад не проползёт. Да откуда им было взяться? Змеиного семейства в тех местах отродясь не водилось, ядовитых их гнездовищ в глаза не видали. Таились гады на глухих болотах на Модлоне, где короткими летами вызревала морошка и цвёл багульник.

      Но сменилось время, пропала Шалга, поползли с болот змеёныши, и дошли они уже до коротецких деревень. Так сбылось то, о чём и не думалось: начали змеи выходить к людям. Воля вольная настала гадам на пустых полях и в густых лесах, об одном только шальском лесе не слышно змеиных историй, будто впрямь не пройти им моста Калинова.

      Кто не верит, тому смешным покажется. «Может, сыщется в ваших краях и река Смородина