Второй шанс попаданки. Почти элита. Дана Данберг

>

      Во-вторых, мне действительно нравился Алек. И что он теперь обо мне думает? Что я какое-то отродье дьявола или что-то в этом духе? Мало того, что наши отношения, если они когда-нибудь будут, конечно, – мезальянс, так я еще и не просто человек. Он точно от меня отвернется.

      – Ренна Синель, – мягко обратился ко мне декан Гош. Хотя уж кто-то, а при взгляде на него не думаешь о мягкости, выглядел он как наголо обритый борец. – Ренна Синель, вам нечего бояться.

      – Нечего? – я посмотрела на мужчину, начисто проигнорировав Алека, хотя я кожей чувствовала его заинтересованный взгляд.

      – Совершенно нечего.

      – Чем докажете? Теоретически, если бы я была тем, кого вы во мне подозреваете.

      – Ната, – теперь уже заговорил рен Зеер и мне волей-неволей пришлось перевести взгляд на него, хотя в глаза ему я старалась не смотреть, – вы, скитальцы, хоть и редкие гости в нашем мире, но давно известные. Поверьте, вам действительно ничего не угрожает.

      – Скитальцы?

      – Да, души людей, которые умерли в своем мире, как правило, насильственной смертью, но которые были связаны с жизнью столь тесно и имели столь сильную волю, чтобы не разрушиться в момент перехода. Вам правда ничего не угрожает. За историю нашего мира известна дюжина скитальцев, а сколько-то еще прожили жизнь, так и не раскрывшись. Но, думаю, их немало. Один из скитальцев и вовсе стал Императором Итарии полтысячелетия назад.

      – И вас совершенно не волнует, кто мы и откуда? – спросила я, признавая, кто я есть.

      Как говорится, от судьбы не уйдешь. Они либо сейчас меня убьют или закуют в кандалы, либо им и правда от меня ничего не надо.

      – Вы, наверное, думаете, что мы пытаемся вызнать у скитальцев какие-то секреты их мира, их магии и технологий, но это совершенно бессмысленно. Так что мы этого не делаем.

      – Но почему? Вы считаете, что вам нечему поучиться?

      – Послушайте, Ната, – тут уже вступил в дискуссию рен Марч, – мы не прочь поучиться и что-то перенять, но… Как показала практика, скитальцем может стать кто угодно. Последний выявленный ваш собрат был простым лавочников в мире, который отстал от нашего на несколько сотен лет в развитии. А может это был ваш мир, но течение времени в межмирье нелинейно. Вы ведь понимаете, о чем я говорю.

      – Да, понимаю. Нет смысла спрашивать мелкого лавочника из средневековья о перспективах развития паромобилей, – кивнула я. – А если я скажу, что из гораздо более развитого в технологическом плане мира? Техномира.

      – Вы из техномира? – спросил рен Гош. Похоже, его это очень заинтересовало. – У вас нет магии? Совсем?

      – Нет. Совсем, – я покачала головой, уже смирившись со своей судьбой. Отпираться сейчас уже бессмысленно.

      – Это многое объясняет. Но вы упомянули, что студентка. Что вы изучали?

      – Правоведение, – подумав, ответила я. В этом языке правоведение – это то, что касается правоохранительной деятельности, а вот юриспруденция – это полностью гражданская специальность, типа нашего гражданского и корпоративного права. Такое вот разделение.

      – То есть спрашивать вас об устройстве сложных технических систем бессмысленно?

      – Я могу вам только рассказать, что у нас есть… было. Но как это работает я знаю только в общих чертах.

      – Вот о том и речь. Смысла вас пытать, допрашивать с особым пристрастием или еще что-то подобное – нет совершенно, – тяжело вздохнул рен Марч.

      – А если я вас обманула?

      – За вашей спиной эмпат сидит и она сигнализирует о том, что вы говорите чистую правду.

      – Ну я же артефакт обманула…

      – А кстати, как? Как вы догадались, если большая часть местных не в курсе?

      – Да все очень просто, – я пожала плечами. – У меня не было выбора. Я должна была попробовать получить документы на это имя и месяц его заучивала и свыкалась.

      – А кстати, – опять влез Алек, – как вас на самом деле зовут, вы помните?

      – Я могу не помнить?

      – Можете, – неохотно откликнулся рен Марч, недовольно посмотрев на Зеера. – Иногда скитальцы не помнят какую-то часть своей жизни. Обычно, это касается убийства – воспоминания слишком…

      – Травмирующие?

      – Да, пожалуй.

      – Ну, хорошо. Тогда я представлюсь, – я собралась с духом и нырнула в новую реальность, как в ледяную воду. – Меня зовут Наталья Владимировна Синельникова, то есть Ната Синель – это первые слоги моего имени и фамилии. Я студентка пятого и последнего курса Московского государственно правоведческого университета, это столичный университет, один из лучших. Я не дожила до его окончания три месяца.

      МГЮА, конечно, юридический, но тут вступают в силу языковые тонкости. Так им проще объяснить.

      – Мне было двадцать два года, меня толкнул знакомый, не специально, случайно получилось, я ударилась головой и умерла.

      – То есть смерть была не насильственная? – нахмурился рен Марч, что-то усиленно соображая.

      – Ну,