Русская революция. Политэкономия истории. Василий Галин

интересы не первого сословия, и даже не дворян-землевладельцев в целом, а лишь тридцать одну тысячу дворян, имения которых давали им право прямого голосования в первой курии и которые составляли подавляющее большинство класса средних и крупных помещиков»[75].

      Подобные перемены, как отмечал С. Витте, произошли и в торгово-промышленных кругах, и приводил в связи с этим пример, когда «в 1906 г. во время страшного государственного финансового кризиса вследствие войны…, Крестовников просил меня его принять… от имени московского торгово-промышленного мира. (Он) жаловался на то, что Государственный банк держит весьма высокие учетные проценты, и просил приказать их понизить… я ему объяснил, что ныне понизить проценты невозможно… После такого моего ответа Крестовников схватил себя за голову и, выходя из кабинета, кричал: «Дайте нам скорее Думу, скорее соберите Думу!» – и как шальной вышел из кабинета. Вот до какой степени представители общественного мнения не понимали тогда положения дел… представитель исключительного капитала воображал, что коль скоро явится первая Дума, то она сейчас же займется удовлетворением карманных интересов капиталистов. Все умеренные элементы, и в том числе колоссальный общественный флюгер – «Новое время», твердили: «Скорее давайте выборы, давайте нам Думу». Когда же Дума собралась и увидели, что Россия думает… то тогда эти умеренные элементы с умеренным пониманием вещей ахнули – и давай играть в попятную, чем занимаются и поныне»[76].

      «Буржуазный попутчик революции, – подтверждал М. Покровский, – быстро отстал и прибег даже снова к весьма оригинальной форме правительственного «воспособления», арендуя на льготных условиях казенные пулеметы, для защиты своих имений»[77].

      Реакция правительства отчетливо проявила себя при выборах во II-ю Государственную Думу, где для формирования нужного ему состава Столыпин прибег к откровенному политическому террору против лидеров даже пробуржуазных партий. Уже в период заседаний I-ой Думы были закрыты 92 газеты, а 141 редактор и журналист – арестованы или сосланы[78]. От участия в выборах во II Думу было отстранено 120 из 169 возможных кандидатов от кадетов. Зато появились «союзы» Михаила Архангела, «русского народа» и т. д. Гучков нашел лозунг, объединивший представителей помещиков с «черной сотней», – «пламенный патриотизм»[79].

      Партия «черносотенцев», характеризовал ее С. Витте, «представляет собой дикий, нигилистический патриотизм, питаемый ложью и обманом; она есть партия дикого и трусливого отчаяния, но не содержит в себе мужественного и прозорливого созидания. Она состоит из темной, дикой массы, вожаков – политических негодяев, тайных соучастников из придворных и различных, преимущественно титулованных, дворян, все благополучие у которых связано с бесправием и лозунг которых «не мы для народа, а народ для нашего чрева». К чести дворян, эти тайные черносотенники составляют ничтожное меньшинство благородного русского

75

Беккер С…, с. 272.

76

Витте С. Ю.…, т. 2. с. 217.

77

Покровский М…, т. 3, с. 337.

78

Шанин Т…, с. 103.

79

Милюков П. Н… с. 338.