Русская революция. Политэкономия истории. Василий Галин

война является своеобразным кровавым экзаменом для власти, поражение в войне, говорит о ее неспособности обеспечить не только конкурентоспособное развитие общества, но и даже его выживание. Поражение в войне является приговором не просто для действующей власти, а для всей существующей политической системы. «Войны ужасны, но необходимы, – приходил к выводу в 1901 г. в своей книге о Гегеле, немецкий философ К. Фишер, – ибо они спасают государство от социальной окаменелости и стагнации…»[158].

      Правые, боялись войны, но вместе с тем, только в ней они видели средство способное подавить ростки грядущей революции: то, «что русское общество и даже простонародье переживает период смуты – это верно, но именно война, – указывал в 1910 г. видный консервативный публицист М. Меньшиков, – самое действительное средство скристаллизовать снова дух народный»[159]. Механизм действия «маленькой победоносной войны», по словам американского историка Дж. Хоскинга, заключался в том, что армия в России несла моральную функцию, являя собой основу самодержавия, «она была главным законообразующим институтом монархии. До тех пор, пока русская армия одерживала победы на полях сражений Европы и Азии, право царя на управление государством не вызывало сомнений»[160].

      Российская монархия, в данном случае, не была исключением. Инструмент «маленькой победоносной войны», является одним из наиболее широко распространенных во всем мире, к нему прибегало и прибегает, в том или ином виде, все даже самые развитые и демократические государства, для решения своих внутренних проблем в период их обострения. Причина этого заключается в том, пояснял М. Меньшиков, что «в психологии всего живого существует закон самосохранения; ничто так резко не может разбудить этот инстинкт в народе, как явная национальная опасность…». В случае ее отсутствия внутреннее политическое или социальное «соперничество, не нашедшее внешнего выхода, обращается внутрь и, как всякая неудовлетворенная страсть, вместо полезной работы начинает совершать разрушительную»[161].

      Общая внутриполитическая дилемма, которую ставит война, заключается в том, что ничто так не укрепляет власть, как победоносные войны, а поражения, если не убивают страну совсем, так же неизбежно ведут к реформам:

      Победа России в войне 1812 г. привела к усилению крепостного права и почти на полвека задержала его отмену, в то же время поражение в Крымской войне в 1856 г. дало толчок к «великому освобождению» и началу либеральных реформ 1861 г. В связи с этим российское общественное мнение того времени приходило к выводу, что «поражение России сноснее и даже полезнее того положения, в котором она находилась последнее время»[162]. Победа в русско-турецкой войне 1878 г. придала силу «реставрации крепостничества», в то время как поражение в русско-японской 1905 г. наоборот вызвало реформы П. Столыпина и введение парламентаризма.

      С этой же дилеммой Россия столкнулась накануне Первой мировой войны: «Мы в Совете министров, – вспоминал министр финансов

158

Kuno Fischer, «Hegel, Leben, Werke und Lehre». 1901, part I, p. 737. (Friedrich von Bernhardi… THE RIGHT TO MAKE WAR)

159

Меньшиков М. О. Может ли Россия воевать. 18 февраля 1910 г. // Меньшиков М. О. Из писем к ближним. М.: Воениздат. 1991.

160

Хоскинг Дж…, с. 335–336.

161

Меньшиков М. О. Может ли Россия воевать. 18 февраля 1910 г. // Меньшиков М. О. Из писем к ближним. М.: Воениздат. 1991.

162

Кошелев Записки, с. 81–82. (Покровский М…, т. 3, с. 102)