Бур-Ань. Повесть из древне-зырянской жизни. Михаил Лебедев

которые бы заботились о ней и жила в крошечном зырянском селении, стоявшем на безымянной речке, среди глухого непроглядного леса, причем, селение это даже не имело названия. Люди называли ее не иначе, как «шибитом морт» – брошенный человек – и обращались с нею пренебрежительно, грубо, не признавая в ней человеческое достоинство. Никто не ласкал ее, не говорил ей доброго слова, и она выросла с мыслью, что жизнь на то и создана, чтобы терпеть и мучиться до смерти. Еды ей давали мало, держали почти постоянно впроголодь, часто даже выгоняли на улицу среди ночи зимою, а она терпела и молчала, не жалуясь на свои невзгоды. Так дожила она до пятнадцати лет. И вот, в это-то время, когда ум ее начал понимать многое, она с удивлением заметила, что жизнь ее не на много хуже жизни окружающих ее людей. Она страдала от их бессердечия, а они страдали от всего, что только было худого на свете: от холода, от голода, от лютости диких зверей и от каких-то неизвестных людей, которые приходили в их селение и забирали у жителей шкурки, приготовленные ими на продажу или на уплату дани. Это были русские люди, как она слыхала. Но русских людей она не знала и думала, что все они такие злые и несправедливые, как эти. Но она, конечно, ошибалась. И вот с этого времени она стала жалеть своих соплеменников-зырян, жалеть их всем сердцем, всем помышлением и стала задаваться вопросом: как им помочь? Это была нелегкая задача, ее было трудно разрешить, непонятно, как можно было помочь людям, облегчить их жизнь. Возможно, Бур-Ань так бы и прожила в безвестности в приютившем ее селении, если бы не случилось событие, изменившее всю ее жизнь.

      Однажды летом она пошла в лес, побродить на свободе и подумать без помех о жизни. Внезапно надвинулась туча, засвистел ветер, полил дождь и разразилась страшная буря. Бур-Ань забилась под дерево, пережидая непогоду. Когда буря прошла, наступила ночь. Девушке пришлось провести ее в лесу. Наутро она отправилась домой, но заблудилась и пять дней брела, не зная куда, ночуя под деревьями и питаясь незрелыми еще ягодами, которыми пыталась заглушить голод. Однако, ягоды не очень-то помогали и она постепенно ослабевала. Наконец, она вышла на берег широкой реки, где от изнеможения и упала без чувств.

      Эта река была Вычегда, по ней часто плавали лодки. С одной из них заметили лежавшую на берегу девушку. На той лодке плыл великокняжеский чиновник Иван Беляк, возвращавшийся с верховьев Вычегды, куда он ездил за данью. Родом он был из Вологды. Человек уже не молодой, добрый, он пожалел Бур-Ань…

      Ее привели в чувство, напоили и накормили, а когда Беляк узнал, что она сирота и не знает даже в какой стороне находится селение, в котором жила, он предложил ей ехать с ним в Вологду и быть у него вместо дочери, на что она и согласилась.

      До Вологды они добрались нескоро, потому что Беляк заглядывал в некоторые зырянские селения, стоявшие по берегам Вычегды и собирал установленную дань или ясак. Наконец, они прибыли в Вологду. Тут девушке пришлось привыкать к русскому обиходу, учиться русскому языку, – и она с жаром принялась за это. По-зырянски