Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. Лев Гумилев

всех тамплиеров в 1314 году. Но тамплиеры остались в других странах – в Германии, Англии, Кастилии, Арагоне, – и всюду они продолжали говорить, что монголы – это порождение сатаны, что с ними надо бороться и уничтожить их. Таким вот образом сложилась в Европе «черная легенда» о том, что религиозный долг всех христиан, т.е. католиков, бить монголов и их союзников.

      Союзниками монголов были русские князья. Начиная с Ивана Калиты Москва была верным союзником Золотой Орды. Русофобия выводится из монголофобии как сопутствующее явление...

      ВОПРОС: Были ли Вы знакомы с Вернадскими, отцом и сыном?

      – С Владимиром Ивановичем Вернадским я не был знаком, я как-то все больше по тюрьмам сидел в то время... С Георгием Владимировичем Вернадским я также не был лично знаком, но мы с ним переписывались.

      ВОПРОС: А каково было место в евразийстве монархической идеи, на Ваш взгляд?

      – Возьмите работы князя Трубецкого и посмотрите: довольно слабое место они отводили в общественном устройстве России монархическому принципу. Петра Первого Трубецкой ругает всеми словами, а монархическая идея – он считал – может быть, а может и не быть, он не хотел предрешать выбор народа. Самое главное – «не попасть к немцам на галеру», к европейцам то есть. Я с ним полностью согласен, это самое главное. Я не хочу быть у немцев на галерах. Это уже было у нас не однажды.

      Евразийский тезис: надо искать не столько врагов – их и так много, а надо искать друзей, это самая главная ценность в жизни. И союзников нам надо искать искренних. Так вот, тюрки и монголы могут быть искренними друзьями, а англичане, французы и немцы, я убежден, могут быть только хитроумными эксплуататорами.

      ВОПРОС: По поводу союзников – Вы не могли бы сейчас указать, кто они, нынешние союзники России?

      – Ей-Богу, не могу, не сейчас. Я очень долго болел, у меня был инсульт, и я не знаю, что делается в мире. Знаю одно и скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство.

* * *

      От редакции «Социума»: Мы готовили этот материал в печать, когда пришла скорбная весть о смерти Льва Николаевича Гумилева...

      Тяжело и горько об этом говорить. Не стало еще одного из тех, кто составляет золотой фонд нации. Лев Гумилев был Рыцарем Науки и Поэзии и служил им всю жизнь преданно и бескорыстно.

      Со страниц этого интервью встает деятельный, полный жизни человек: он полемизирует с противниками, увлеченно рассуждает о будущем... Запомните его таким!

      Заметки последнего евразийца[10]

      (Предисловие к сочинениям кн. Н.С. Трубецкого)

      Когда эвакуированные в Галлиполи в 1920 г. войска П.Н. Врангеля начали анализировать причины своего поражения, среди наиболее творческой и интеллектуальной части Белой армии возникла проблема осмысления последствий и причин Великой революции 1917 г.; одни из эмигрантских мыслителей полагали, что

10

Печатается по рукописи.

Сразу возникает вопрос: почему Л.Н. Гумилев назвал себя «последним» евразийцем? Конечно, не потому, что он считал евразийскую теорию законченной и не нуждающейся в продолжателях! Наоборот, он страстно мечтал о ее дальнейшем развитии, о появлении новых ее последователей. Но при этом Гумилев был действительно «последним евразийцем» – членом особого Духовного братства, если угодно, партии, сложившейся в русской эмигрантской среде. Из писем П.Н. Савицкого к Л.Н. Гумилеву, отрывки из которых включены в настоящую книгу, читатель увидит, что Л.Н. Гумилев был единственным советским ученым, которого отцы-основатели евразийской идеологии признали за «своего». С кончиной Л.Н. Гумилева плеяда евразийцев-«партийцев» прервалась. А жизнь теории продолжается, перспективы ее грандиозны. – Примеч. науч. ред.