Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. Лев Гумилев

последнего интервью еще раз подчеркивают современность евразийства: «Знаю одно и скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство».

      С.Б. Лавров, профессор,

      президент Русского Географического общества,

      вице-президент Фонда Л.Н. Гумилева

      Часть первая

      Евразийская теория: новое утверждение

      Чем глубже разум проникал

      В обетованные пределы,

      Тем вдохновенней постигал

      Священный дух числа и меры.

      Число и мера! Тайный смысл

      В них бездны звездной мирозданья,

      И устремляющая мысль,

      И волевое указанье.

      Ведь в ритмах стройных и простых

      Живет и движется природа.

      Растут, мужают, крепнут в них

      И государства, и народы.

      Периодический закон.

      Животворящая идея.

      Следим за бегом мерных волн,

      Пред тайною благоговея.

П.Н. Савицкий. Число и мера

      «Меня называют евразийцем...»

      (Отрывок из интервью Андрея Писарева с Л.Н. Гумилевым)[8]

      А.П.: Лев Николаевич, давайте начнем с «истоков». Сегодня Вы представляете единственную серьезную историческую школу в России. Последней такой школой было евразийство – мощное направление исторической мысли первой половины нашего века, представленное такими именами, как Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, Г.В. Вернадский, отчасти Л.П. Карсавин и Г.П. Федотов. Насколько евразийцев можно считать предшественниками теории этногенеза Л.Н. Гумилева?

      Л.Г.: Вообще меня называют евразийцем – и я не отказываюсь. Вы правы: это была мощная историческая школа. Я внимательно изучал труды этих людей. И не только изучал. Скажем, когда я был в Праге, я встречался и беседовал с Савицким, переписывался с Г. Вернадским. С основными историко-методологическими выводами евразийцев я согласен. Но главного в теории этногенеза – понятия пассионарности – они не знали. Понимаете, им очень не хватало естествознания. Георгию Владимировичу Вернадскому как историку очень не хватало усвоения идей своего отца, Владимира Ивановича.

      Когда мы говорим «история» – мы просто обязаны отметить или упомянуть, какая это история, история чего? Существует простое перечисление событий – это хроника; есть история экономическая, описывающая производство материальных благ; есть история юридическая, достаточно развитая России в XIX веке, изучающая эволюцию общественно-политических институтов; есть история культуры, военного дела и так далее. Я занимаюсь этнической историей, которая является функцией природного процесса – этногенеза – и изучает естественно сложившиеся несоциальные коллективы людей – различные народы, этносы. В чем принципиальное отличие этнической истории от исторических наук, изучающих социальные структуры? Этническая история от всех прочих отличается

8

«Наш современник», 1991, № 1, с.62.