Осколки. Михаил Русанов

мсье глупых вопросов, Александр! Извините его, он еще так молод.

      Сергей улыбнулся. На вид Александру было лет двадцать, и беспокойство его отца было напрасным.

      – Я думал, что все русские сейчас в Париже. – Александр не обратил никакого внимания на замечание отца. – Франция большая, но почему-то именно в Париже наших соотечественников больше всего!

      – Не говори глупостей! Мсье сел в поезд в Туре, значит, он не из Парижа. Я ведь прав?

      – Да, я с сестрой обосновался в Ле-Блане. Мы единственные русские в округе, и я тоже немного удивлен нашей встречей.

      – Я вас понимаю. Париж не Москва, на всех не хватит. – Эти слова неприятно отозвались в душе Сергея. – Вы тоже молоды, но не в пример некоторым, – Андреев бросил взгляд на сына, – выбрали провинцию. У вас там родственники?

      – Я же сказал, мы с сестрою там совершенно одни.

      – Ах да, простите… Но что же вас держит?

      – Дело. – Сергею расхотелось говорить с ними.

      Но Андреева уже было не остановить.

      – Дело! Ты слышишь, Александр! Дело! Вот в этом суть. Хоть и на чужбине, но русские смогут выжить. Сколько нас осталось без крова после революции, скольких русских было вынуждено оставить Россию! Казалось бы, весь вышел запас терпения, и нету больше русского народа! А вот и нет! Нате-ка, выкусите, господа большевики! Что нам теперь Россия?! Париж, Лондон, Вена… Европа, цивилизация! А в России ныне что? Нет, вы знаете, молодой человек, что теперь в России?! Бардак…

      – Ты не прав, отец. Газеты пишут, что Советы объединились. Их республики теперь составляют Союз.

      – Чушь все это! Батрак должен пахать, а не управлять государством! Большевики! Да кто они такие?! Все сломали, выжгли, разорили…

      – Они теперь хозяева, – спокойно заметил Сергей.

      – Тут вы правы. – Петр Евгеньевич перевел дух.

      Его слова совсем не нравились Сергею. Как можно так говорить о Родине? Пусть там сейчас другие порядки, другая власть, но ведь там РУССКИЕ! Там народ.

      – Большевики захватили власть. Но что они сделали?! Храмы разорили, ну как же, они же атеисты! А в этих храмах история страны, нации! Всех расстреляли, всех… Колчака казнили… – Андреев достал платок и вытер глаза. Тут Сергей понял, кто перед ним. Этот человек жил и живет лишь прошлым. Гордиться историей отчизны – это одно дело. Но упиваться сожалением, жить этим чувством, лелея в душе ненависть – совсем другое! Нет в этом патриотизма.

      Сергей уставился в окно. Что ему эти люди?! Их надежды, чаяния, мечты – все связано ненавистью и сожалением. Они одиноки.

      Как, впрочем, и он сам.

      Как в пустыне, где тысячи песчинок сплочены в гигантский символ отречения.

      Противостояние.

      Если нет в мире солнца, то следует научиться жить без него. И в ночи есть тысячи звезд. Надо лишь выбрать, как это ни страшно, свой светильник.

      Разве мы сами не являемся носителями света?!

      Противостояние.

      Ничтожны