Мир Гаора. Коррант. 3 книга. Татьяна Николаевна Зубачева

по полу, а торможением бросило к передней стенке. Приехали? Хлопнула передняя дверца, открылась задняя, и он зажмурился от ударившего в глаза солнечного света.

      – Вылезай, – приказал весёлый и по-хозяйски властный голос.

      Гаор проморгался, встал и медленно, расправляя затёкшие мышцы, выбрался наружу.

      Лесная поляна, кусты, деревья, с дороги не увидишь, фургончик загораживает… хозяин решил получить удовольствие? Ну…

      – Оправка, – объяснили ему причину остановки привычной командой.

      – Да, хозяин, – настороженно ответил Гаор и, оглядевшись, пошёл к кустам.

      Окрика не последовало. Ему дали уйти из поля хозяйского зрения и не торопили с возвращением. Ладно, посмотрим, что дальше будет. Ворохнулась надежда, что, может, и обойдётся. Всё-таки… аггел, ведь он хочет жить, выжить, а если придётся отбиваться, то это смерть, да, сейчас он никого за собой не потянет, он даже не знает, есть ли у этого… капитана ещё рабы, так что о вполне вероятном дегфеде можно не думать, но… Гаор ещё раз, словно напоследок, вдохнул пряно щекочущую ноздри смесь весенних лесных запахов и повернул обратно, к фургончику, к хозяйскому приказу.

      Мысль, что новокупленный раб попытается сбежать, даже не пришла Ридургу в голову. Как бы ни поехала у раба крыша, невозможность побега слишком очевидна. Несводимое клеймо и неснимаемый ошейник исключают любую возможность скрыться, а укрывательство беглого раба приравнено к присвоению чужого имущества с особо отягощающими обстоятельствами. Когда-то за кражу раба карали как за конокрадство, теперь строже, чем за любую кражу, и угроза самому попасть в ошейник удерживает от подобного самых отчаянных уголовников. Любой срок можно отбыть или попасть под амнистию, а ошейник не снимается. Поэтому Ридург спокойно ждал, куря и наслаждаясь безмятежным весенним пейзажем.

      Подойдя к фургончику, Гаор остановился в трёх шагах от хозяина, настороженно ожидая дальнейшего развития событий.

      Ридург увидел уже вполне живые, напряжённо прищуренные глаза, ещё бледное, неподвижное, но не безучастное лицо и улыбнулся. Надо же, ожил. Что значит, армейская выучка и фронтовая закалка. Ну, перейдём к положенным процедурам.

      – Очухался.

      Это не было вопросом, и Гаор промолчал, ожидая дальнейшего. Хозяин щелчком отбросил в проблескивающую среди травы лужицу окурок и подошёл вплотную. Гаор напрягся, ожидая положенного удара. Его ударили вполне ощутимо, но явно не в полную силу. Он молча принял удар, даже не качнув головой.

      – Этого тебе достаточно? – насмешливо спросил Ридург, – или добавить для вразумления?

      – Достаточно, хозяин, – внешне спокойно ответил Гаор.

      – Примем на веру, – улыбнулся Ридург. – Чего тебе сейчас дать? Пожрать или покурить?

      «А того и другого нельзя?» – мысленно ответил Гаор, но вслух сказал:

      – Как хотите, хозяин.

      Ридург рассмеялся.

      – Хитёр. Ну, пожри сначала.

      Первый