Хочу тебя использовать. Екатерина Орлова

на улице. Одевайся.

      И, не глядя на меня, он резко разворачивается и выходит из душа. Я сразу хватаю с крючка полотенце и быстро вытираюсь, стараясь не задевать ранки. Потом заворачиваюсь в махровое полотно и, прихватив грязное платье и белье, выхожу на улицу. Кир сидит на пне возле дома, прислонившись спиной к стене. Его взгляд, еще секунду назад спокойный, снова становится хмурым.

      – Оденься, – говорит он, вставая.

      – Сейчас, – отвечаю, торопясь войти в дом. По дороге бросаю в тазик со стиркой свою одежду. Я уже почти скрываюсь за тонким тюлем, висящем на двери, как слышу голос Кира:

      – Я пойду, бабушке там воду проводят в дом, надо контролировать.

      – Ладно, – отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал нормально, но даже я понимаю, что в нем четко можно услышать всю гамму чувств: от обиды – до разочарования.

      – Увидимся, – бросает Кирилл и покидает наш двор, довольно громко хлопнув калиткой.

      Битый час у меня уходит на то, чтобы обработать все ранки и успокоить маму, которая, судя по взгляду, сходит с ума внутри своих мыслей, неспособная даже вербально выразить всю свою боль.

      – Ничего, мамочка, совсем скоро мы бросим его и уедем, – приговариваю я, гладя ее по руке, когда она успокаивается. – Пускай один тут живет и сам выгребает все свое дерьмо. А мы тебя на ноги поставим и как заживем! – Улыбаюсь сквозь слезы. – Вот увидишь, я все сделаю. Найду способ, чтобы сбежать из этой дыры и вылечить тебя.

      Утыкаюсь взглядом в окно. Способ есть, только хватит ли мне наглости и беспринципности воспользоваться им – это вопрос года. С другой стороны, еще пара таких выпадов отца – и я лягу рядом с мамой. Никому ненужные, заброшенные калеки, доживающие свой очень короткий век в замке дракона, который не озаботится даже тем, чтобы накормить нас.

      С каждой такой мыслью моя решимость крепнет. Я понимаю, что, возможно, поступлю по-скотски, но какой у меня выбор?

      Вечером, убедившись в том, что мама уже легла спать и дракон видит десятый сон, я тихо захожу во двор Порфирьевны. Стыдно так, что щеки сейчас превратятся в пепел, так сильно они горят. Я не знаю, что скажу Кириллу. Целый день готовила речь, репетировала ее, а все равно язык не поворачивается произнести это вслух. Я не знаю, как буду разговаривать с ним, если даже в моей собственной голове слова не складываются в предложения.

      Подхожу к окну, за которым находится кровать Кирилла, и заглядываю внутрь. Но там пусто и свет не горит. Ушел? Снова пошел на речку к нашим? Разворачиваюсь и возвращаюсь к калитке. Если он там, то и я должна быть рядом. Выпью противной теплой водки для смелости и скажу ему все, что задумала. Как можно тише пробираюсь мимо машины к выходу со двора, как вдруг кто-то хватает меня за руку. Я вскрикиваю от ужаса, но звук выходит тихий и сиплый. Горло словно тисками сдавило. Поворачиваюсь и в темноте ловлю взглядом силуэт Кирилла.

      – Ты что здесь делаешь? – спрашивает он, но в голосе я слышу улыбку.

      – Пришла… м-м-м… в общем, к тебе, – на последнем слове голос наконец обретает силу, а сердце возвращает свой нормальный размер. Мне показалось, что от страха