Камчатские лоси. Длинными Камчатскими тропами. Александр Северодонецкий

нынешние ачайваямские были ведь не промах. Покуда муж на тракторе в Усть Пахачи ездит, они такие падкие до водочки, приглашали, а то и сами, как и сама красная рыба в их реку шли на её запах, а затем… так вот Ивнат, будучи молодым, не у одной из них и ночевал-то, но стеснялся спросить и, почему же они предпочитают их пришлым и еще славянам. Может это даже впитано их кровью и повелось с тех далеких времен, когда хозяин оленеводческого звена, искал способ обновить кровь не только многочисленного своего оленьего стада, но и обновить кровь рода своих пастухов, чтобы было побольше здоровых наследников и поэтому, любому гостю на ночь в полог подкладывал или свою юную неискушенную жизнью дочь, или своих многочисленных на выбор юных племянниц, а то даже и жену свою, если та могла еще у него рожать, а сам хозяин был стар или немощный из-за этих северных здешних реалий и от самого камчатского времени, которое было неумолимо ко всем к ним. Но умудренный опытом, он понимал, что только сыновья и только его дочери способны держать и содержать весь этот трех или пятитысячный табун оленей и сегодня, и завтра, и больше думая об их завтра он так мудро поступал, не позволяя своей красной крови вырождаться в его малом коллективе. И, всё это для того, чтобы то новое поколение оленеводов было максимально здоровым, было бы именно здесь в далеком Ачайваяме и еще где-то. Это для того, лишь бы род их оленный каждодневно процветал и далеко отсюда на всю Камчатку, а может и до самого Анадыря и даже далее чтобы он ширился.

      И поэтому, впитав буквально с молоком своей матери своей и той особой, и древней генетической памятью эти древние их ачайваямские нравы и обычаи Ивнат естественно не считал свои первые опыты с женщинами здесь в родном ему Ачайваяме изменой ей, его любимой, его прекрасной и его такой трепетной. Он, как и все его ровесники это воспринимал как ту первую пробу и как ту его тренировку перед его длинным жизненным забегом и, как учебу перед настоящим на долгие годы его счастливым браком.

      – Не мог знать и понять этого всего сам Ивнат.

      – Он хотел, чтобы и он, и его любила всегда одна девушка. Он хотел и писал ей в своих письмах, что её никому не отдаст и ни с кем, и никогда её не разделит… Может это было от того, что он так рано еще в детстве читал у Толстого в «Ане Карениной» об их настоящей и преданной любви, а может это было от его верной и преданной своему мужу бабушки, которая после того, как её муж утонул в быстрых весенних водах реки Апуки, уже ни с кем так и не сошлась, оставшись на всю жизнь ему и верной, и по-настоящему преданной, только в дни особые посещая ту здешнюю гору шаманку, где прах его соединился где-то на небесах здешних с теми всеми их соплеменниками, когда их божество, когда их божественный черный ворон Кутх кого абсолютно молодым, а кого и немощным стариком забирали на свои безмерные небеса, чтобы оставить только очередную зарубку о них в памяти нашей земной. Так никого в своей долгой жизни