Дорогая моя…. Натиг Расулзаде

сказала она.

      – На ваше усмотрение, – сказал он официанту.

      – Я принесу вам «эфес», вам понравится, – сообщил официант таким тоном, будто готовился сделать подарок этой весьма странной на вид паре: пожилой мужчина, которому, кстати, трудно было дать его годы и зрелая женщина, прекрасно выглядевшая, ухоженная и на вид намного моложе своего спутника, сколько бы ему лет ни было.

      – И побыстрей, – сказал мужчина, предупреждая готовое извергнуться красноречие официанта.

      – Бегу, – сказал тот и на самом деле убежал и скрылся в кухне, хотя ничего из кухни они не заказывали.

      – Если мне не изменяет память, – сказала она, но он тут же её перебил.

      – Как это неприятно звучит в твоем возрасте.

      – Приятно или неприятно, но я продолжу, – сказала она. – Если мне не изменяет память, ты не сказал мне в прошлый раз, как тебя зовут. А? Или сказал?

      – Нет.

      – Тогда говори.

      – Это так важно?

      – Приехали, – она чуть развела руками, давая понять, что вопрос его попросту нелеп. – А сам ты как считаешь? Удобно нам встречаться, не зная друг друга по именам?

      – Меня зовут Р. – сказал он.

      Некоторое время она осмысливала услышанное.

      – Просто Р.? – наконец решилась спросить она.

      – Да, – сказал он. – Этого мало?

      – Просто одна буква, или я ослышалась?

      – Одна буква. Р. Рыба, река, русалка, расизм, реквием…

      – Достаточно. Я поняла. А если все-таки расшифровать, или не рекомендуется категорически?..

      – Нет, почему же? – сказал он. – Но для этого нужен небольшой экскурс в далекое прошлое. Видишь ли, мой отец был большим поклонником философии Рабиндраната Тагора, и когда я родился имя уже было готово. Экскурс закончен.

      – А как тебя звали близкие, когда ты был ребенком? – спросила она.

      Вопрос был несколько неожиданным, он немного замешкался.

      – Забыл? – она улыбнулась поощрительно.

      – Наоборот, – сказал он, – теперь я все чаще вспоминаю свое детство… людей, которых уже давно нет… места, которые изменились до неузнаваемости… Становится грустно, – он глянул на её все еще улыбающееся лицо и тоже улыбнулся в ответ, настолько заразительной была её улыбка. – Это, наверно, признаки старения, да?

      – Стареть скучно, – сказала она, – но это единственный способ жить долго.

      – Здорово сказано! – сказал он. – Остроумно.

      – Еще бы! – сказала она. – Бернард Шоу. Ну, молодой человек, как же звали вас в детстве, минуя столь экзотическое имя?

      – Робик, – ответил он.

      – Робик, – повторила она. – Неплохо. Ласково. Лучше, чем полное имя. Мне нравится. Можно я тоже так буду?

      – Конечно, – сказал он. – Хотя по возрасту мне вряд ли теперь подходит это сокращенное имя, да?

      – Нет. Очень подходит, – сказала она. – Подходит к твоей интеллигентного вида в мелкую клеточку кепке, подходит к подобранной в тон ей рубашке с высоким воротником, подходит к седым вискам и красивым крупным рукам пианиста, к пахнущему