Сказания о людях тайги: Хмель. Конь Рыжий. Черный тополь. Алексей Черкасов

молчавший, когда говорили старшие, робко сообщил, что видел Ефимию вчера, до того как на всенощное моленье вышла община.

      – За травами собиралась будто.

      Третьяк повеселел:

      – К вечеру, может, возвернется. Подождем. На всенощное моленье Филарет мог и не пустить ее. На судное моленье не пустил же.

      Лопарев тоже успокоился. Не так просто повязать Ефимию! И решится ли Филарет скрутить единственную лекаршу общины да выставить на судный спрос? И ко всему – Юсковы. Стерпят ли они второе душегубство или возьмутся за рогатины и ружья?

      III

      Из становища Юсковых Лопарева пошел провожать белобрысый парень Семен. Неспроста тоже. Мужики не хотели показываться с Лопаревым на виду всей общины.

      Еще в застолье Лопарев пригляделся к Семену: парень бравый, румяный, косая сажень в плечах. Золотистый пушок покрыл его губу и чуть припушил щеки. Не зря, может, старец Филарет обмолвился, что Ефимия совращала несмышленыша Юскова. Да какой же он несмышленыш?

      – Который тебе год, Семен?

      – Осьмнадцатый миновал, барин.

      – Бороды еще нет.

      – Будет, барин. От бороды, как от подружии, не отвяжешься.

      – Грамотен?

      – Читать и писать сподобился.

      – Где же ты учился?

      – На Выге. Была там школа при монастыре.

      – Отец твой погиб?

      – А хто иво знает! Море, оно хоша и шумное, а бессловесное. Заглотит, и аминь не успеешь отдать.

      – Ну а мать… жива?

      – И мать, и две сестры. Матушка на стол собирала, видели?

      – А…

      Помолчали. Лопарев опять спросил:

      – Как народ зимовал вот в этих землянках? Морозы ведь в Сибири.

      – Не морозы, барин, – само огневище. По неделе из землянок и избушек не вылазили. Одна семья в пять душ замерзла.

      – Разве нельзя было остановиться на зимовку в какой-нибудь деревне?

      Семен боязливо оглянулся:

      – Кабы можно было!.. И деревни проезжали, и вокруг городов по тракту объезжали, а на зимовку в землю зарылись. Потому – вера наша такая. Крепость Филаретова, значит.

      – Ты рад такой крепости?

      Семен испугался. Кровь кинулась ему в лицо, и он чуть в нос, с запинкой пробормотал:

      – Не совращайте, барин!.. Грех так-то пытать…

      Лопарев невесело усмехнулся:

      – А я-то думал, что ты не из пугливых.

      – Спытайте в другом, а не в верованье, барин. Нонеча вот, до того как вы объявились, разорил я логово волчицы. Шел степью и наткнулся на логово. Без палки и без ружья был. Потешно так!.. Вижу, ползают в траве волчата, пять штук. Самой волчицы не видно. Я снял рубаху, и всех волчат сложил туда, и завязал рукавами. Тут и волчица объявилась. Ох, лютая!.. Хорошо, что я сапоги тот раз тащил в руках. Кабы видели, как я ее сапогом бил по морде. Во потеха!.. Она-то кидается, а я – бах, бах по морде, да потом как схвачу за хвост!.. Тут и кинулась она по степи – на коне не догнать.

      Вот он каков, поморец