Мой странный дар. О времени, когда я верил в поэзию. Михаил Карусаттва

несбывшихся мечт, затерявшихся в чёрных карманах,

      да заросших травой в ожидании лучших веков.

      Так случилось, любимая, что мы с тобой не герои.

      И не нам в новый век под знамёнами гордо шагать.

      Как писал там поэт? – Чем в столице, не лучше б у моря

      на задворках империи жить да молиться богам?

      И чертовски был прав ведь! А мы прозябаем в столице.

      Поедаем солянку из лозунгов и новостей.

      И питаем надежду, что, как перелётные птицы

      упорхнём мы однажды отсюда без всяких затей.

      И, как водится, покружим над родным закоулком,

      крикнем «кря!» и крылом приласкаем своим горизонт.

      Загнездимся в какой-нибудь Гаспре, где пенно и гулко,

      разбиваясь о скалы Эвксинский волнуется понт.

      Ладно, хватит мечтать. Заведи ка на завтра будильник.

      Из несбывшихся мечт приготовим наваристый суп.

      Всё, что хочешь – бери, не стесняйся, открой холодильник —

      там на полке давно завалялся мой творческий труп.

      Что добру пропадать? Закипит – соль и перец по вкусу…

      Будем праздновать и ублажать ненасытных богов!

      А стихи? Пусть лежат. Это свойственно, в общем, искусству,

      среди праха лежать в ожидании лучших веков.

      Ночепитие

      Ты говоришь, что пью я слишком сладкий чай.

      И что на сахаре одном мы разоримся.

      Что я, мол, слишком долго что-то по ночам

      строчу, чифирю…

                              Не хватает цифр римских

      на циферблате для моих бессонных строф…

      Мне не хватает слов, стремительных и цепких,

      чтоб ухватиться мыслью за ночной покров,

      за эту сумрачную жизнь….

                                             Ты спишь, мой скептик…

      Ты спишь, не видя всех глубин ночного дна,

      как отражения вселенской этой бездны.

      Вот нам с тобой – есть сроки, есть они у сна,

      запасов сахара. Не вечности помпезной!

      Ей что, до нас с тобою? – Так, ни дать, ни взять, —

      она слывет средь нас помпезной недотрогой.

      Не стоит нам с тобой на вечность уповать,

      она глуха, как бог, слепа, как вера в бога.

      Авгур

      (Авгур – древнеримский гадатель по птицам).

      Мне говорили, что дважды два – четыре.

      Что скоро сгину я и буду трижды проклят.

      Пугали байкой о потустороннем мире,

      бросались фразами из Маркса и Софокла.

      Меня травили сном и второсортным словом.

      В моё сознание вживили мысль о смерти.

      В своём же доме жил я вроде домового,

      шурша по кухне в полудрёме предрассветной.

      Я выходил из дома с птичьими правами

      и семя зла клевал с общественной кормушки.

      Сырую брешь в законе я топил дровами

      и ночевал в ней без подушки и подружки,

      и видел сны о социальном гуманизме,

      о том, что боги вместе с нами пили водку,

      и это