Дедушка и внучка. Элизабет Мид-Смит

дедуля; я чуточку сползаю, – сказала она. – Вот теперь хорошо. Ну, ты славно поспал?

      – Кто тебе позволил прийти сюда? – сурово спросил дед.

      – Никто. Я просто взяла и пришла.

      – Ты не должна больше этого делать. Никогда не приходи больше.

      Эти слова, казалось, на минуту озадачили Дороти.

      – Знаешь, тебе не идет хмуриться, – сказала она. – Пожалуйста, держи меня покрепче! Мне очень неприятно, что я сползаю. Мама всегда держала меня крепко. Вот, так лучше. Ну, разве нам не хорошо вместе? Правда? А ты знаешь, что на тебе гирлянда из маргариток и что я нарочно сплела ее для тебя?

      – Тише, тише, – поморщился старик.

      Ему хотелось сорвать с шеи гирлянду, но он лишь быстро и резко выпрямился. Гирлянда разорвалась и упала на пол.

      – Ах, зачем ты это сделал? Это очень грубо!

      Глаза девочки наполнились слезами. Она соскочила с колен деда, подняла длинную разорванную гирлянду и постаралась поправить ее.

      – Пойдем в сад, сделаем другую гирлянду, – предложила она как ни в чем не бывало. – Сегодня такая чудесная погода, так ярко светит солнышко, а здесь у тебя в комнате ужасно душно. Пойдем, пойдем сейчас. Ах ты, старый, старый лентяй. Если бы ты проспал еще с полсекунды, я непременно подняла бы тебе веки. Знаешь, ты не должен был нарушать данного слова.

      – Замолчи! – перебил ее старик. – Ты самая ужасная непоседа, которую я когда-нибудь видел в жизни.

      – Ну, а ты ужасное-преужасное чудовище. Лучше быть ужасной непоседой, чем чудовищем.

      Он опять сердито посмотрел на нее. Она ответила деду смелым взглядом и вдруг весело и звонко расхохоталась.

      – А знаешь, зачем я сюда приехала?

      – Уж конечно, не затем, чтобы будить меня, когда я отдыхаю. Я поговорю с твоей тетей Доротеей. Она положит этому конец.

      – Мамочка сказала, что я должна полюбить тебя, что я должна открыть свое сердце и посадить тебя в него. Ты очень большой и смотришь на меня не особенно ласково, но мама говорила, что ты хороший, что ты очень хороший, значит, ты такой и есть. Ну, а теперь пойдем в сад!

      Никто не мог бы сказать, какие чувства зашевелились в сердце Роджера Сезиджера, когда он услышал слова маленькой внучки, но старик внезапно наклонился, откинул темные волосы со лба Дороти и поцеловал ее.

      – Твой отец был моим сыном. Я выгнал его из дома и проклял, но ты не знаешь, что значит проклясть.

      Дороти молча покачала головкой.

      – Он умер, а тебя привезли сюда. Как же ты можешь любить меня, когда я выгнал его из дому? Спроси тетю Доротею.

      – Я не понимаю, что ты говоришь, – сказала малышка. – Я помню, что мама и папа говорили мне о тебе, и отлично знаю, что я должна делать. Поэтому вставай-ка, дедушка, пойдем в сад и давай плести гирлянды из маргариток.

      Когда тетя Доротея увидела, что Дороти идет по лужайке и ведет за руку дедушку, у нее закружилась голова, и она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

      «Если бы я не увидела этого своими собственными глазами, никому бы не поверила, – подумала