Сны Великого Моря. Хорро. Яна Белова

усмехнулся, наблюдая за тем, как серьезно и обстоятельно они подходят к, с его точки зрения, простым и неважным вещам – приветствиям, знакомствам, самопрезентации. Только очень могущественные ведьмаки могли позволить себе вольность забывать о «правилах хорошего тона». Да и то, при наличии могущества неформальность общения не была панибратством, а только попыткой поставить нового знакомого на один уровень с собой.

      – Я не одна здесь, со мной Ката, – предупредила Шактира, – она почти ребенок…

      – Все сказанное нами относится к любому хорро, оказавшемуся в Алаутаре, – заверил ее Брашард.

      – Подождите тут.

      Шактира вновь расправила крылья, едва заметные на солнце и не ощутимые как нечто материальное. Мальшард получил бы крылом по голове, если бы оно было материальным, однако он даже не почувствовал его прикосновения. Шактира взмыла ввысь и скрылась за ближайшим уступом, на кажущейся неприступной скале.

      – Почему они кажутся жителям Катра опасными? – удивился Морград, – что в хорро такого страшного?

      – Магия, крылья, тьма рядом с ними, то, что они из другого мира, – предположила Калиида, – Они пугают, если о них ничего не знать.

      – И тебя? – хмыкнул Мальшард.

      – Еще скажи, что когда ты впервые увидел хорро, ты не прибежал с криками «спасите, огромный летающий аркельд» – хихикнула ведьмачка.

      Мальшард недовольно передернул плечами.

      – Я же не знал.

      – Вот и жители Катра не знали, – примирительно заключил Гай.

      Пока они беседовали, Брашард разглядывал скалы вокруг, но все равно пропустил момент, когда перед ним опустились Шактира и девочка хорро, лет 13—15. Медный цвет волос, россыпь веснушек на носу, голубые глаза за тонкими стеклами очков – с точки зрения аборигена Алаутара, ее внешность казалась экзотичной. Веснушек тут не было ни у кого, так же как и крыльев. Гаю же, напротив, это лицо показалось чересчур обыкновенным. Ни калатарийской утонченности, ни ведьмацкого магнетизма – обычное человеческое лицо, несовершенное, по-своему привлекательное, но на фоне по-настоящему красивых и ярких лиц алаутарцев весьма неприметное. Нос обгорел и шелушился, кудрявые медно-рыжие волосы в беспорядке разбросаны по плечам, сама худенькая – обычный угловатый человеческий подросток с еле заметными серебрящимися в солнечных лучах крыльями, до которых невозможно было дотронуться. Одежда на обеих была явно из Внутреннего Поля.

      – Это Ката, – представила свою спутницу Шактира, – В некотором смысле она моя дочь, но только в последней жизни, так то мы подруги много жизней подряд.

      Брашард виду не подал, насколько удивлен. Гай мог только догадываться, а вот молодежь потеряла дар речи от этого заявления.

      – Я не помню ничего дальше этой жизни, кроме того, что единственное мое имя – Ката, – добавила масла в огонь любопытства девочка.

      – Не страшно. Если захотите вспомните, у вас будет такая возможность, если не захотите,