Гипнотизер. Реальность невозможного. Остросюжетный научно-фантастический роман-альманах из 6 историй. Нат Жарова

бедняжка, довольно настрадалась, чтобы еще и твою безумную терапию выносить. Иди и практикуйся лучше на своих алкоголиках!

      Переубедить мать Жене не удалось, но идею докопаться до правды он не оставил. Временную неудачу Евгений рассматривал как личный вызов. Он планировал расспросить тех самых «злоязычных соседей» и бабушек у подъезда, ежели таковые все еще водились в стремительно меняющемся городском пейзаже. Можно было найти сослуживцев, нанести визит в колледж, где училась Татьяна, однако времени, как назло, на все не хватало. На работе случилась запарка, клиенты пошли, что называется, косяком, да и частые поездки в родительский дом (то продуктов занести, то лекарств) не позволяли выкроить и полдня на расследование. Поздним вечером он буквально доползал до постели и дрых без задних ног, пока будильник не поднимал его, чтобы опять идти в клинику.

      Как-то раз, уже в начале декабря Евгений возвращался от родителей к себе. Новую машину он приобрести не успел, ждал выплат от страховой компании, и потому добирался всюду общественным транспортом.

      На железнодорожной станции к нему приблизилась цыганка – довольно молодая, не старше двадцати-двадцати трех лет, но уже глубоко беременная. Облачена она была в цветастые длиннополые наряды, как это заведено у ее нации, но вместо платка носила обычную лыжную шапочку, которая казалась ей мала и не скрывала завивающихся прядей и огромных серег из «самоварного золота».

      Евгений оглядел цыганку с головы до пят, взглядом предостерегая от навязчивых речей в стиле «дай погадаю, всю правду скажу». Цыганка, впрочем, не лезла, не требовала позолотить ручку, а скромно стояла рядом, кутаясь в старое драповое пальто, из-под которого торчал подол забрызганной юбки.

      Час был поздний. Промозглый ветер гонял по перрону мусор из опрокинутой урны, а силуэты обкромсанных, давно уже по-зимнему прозрачных тополей терялись за сумеречной пеленой. Платформа была пустынной, лишь на противоположной стороне виднелось несколько припозднившихся пассажиров. Жертвы маятниковой миграции возвращались с работы и, сойдя с только что прошедшей электрички, неулыбчиво и быстро просачивались через турникеты, спеша поскорей попасть домой.

      Ромашов повернулся спиной к ярко освещенному вокзалу, наслаждаясь болезненным ощущением полного одиночества. В обозримом пространстве, кроме цыганки, никого не было. Однако эта женщина, казалось, просто искала молчаливой компании, никак не беспокоя, и ее присутствие спустя минуту совершенно перестало его волновать.

      Электричка запаздывала. С темного неба посыпался мелкий снег вперемешку с ледяным дождем. Евгений подумал, что нормальная зима в этом году тоже запаздывает, никто и ничто не желает соблюдать расписание. Вдохнув сырой воздух полной грудью, он поднял воротник.

      Когда пригородная «собака», предупредительно свистнув, наконец подошла к перрону и с судорожным лязгом распахнула теплое нутро, залитое желтоватым светом, Ромашов с плохо