Между Западом и Востоком. Максим Сергеевич Макаров

и Рэм выбежали. Слышно, как Аркадий на улице громко говорили:

      – Какой стыд! Какой позор!

      Катя приподняла голову и тихо улыбнулась Косте. Вдвоем они посмотрели на Платона.

      – Катя, извини! Извини! – Платон больше ничего не сказал. И вышел тоже.

      Костя вскочил и стал ласкаться к Кате. Она обняла его лапой.

      – Костенька, идем. Я тебя провожу.

      – Катя, понимаешь, – начал Родион, но Катя не отвечала.

      – Катя! – она обернулась и тяжело вздохнула. После этого она ушла в соседний Отдел и весь вечер провела с детьми.

      Наступила дождливая пора – такая бывает в июле. С утра и до утра непрерывно неслись капли, без передышки, наперегонки и назло любителям сухой погоды сначала бежали медленно (люди говорили «моросит»), а потом вдруг накатывались стеной. Ураганов и бурь не было, просто стояла очень мокрая погода. Кто-то говорил, что небо плачет.

      Все всему в природе внемлет.

      Даже тучи не глухи.

      С неба слезы бьют о землю,

      Увидав на ней грехи.

      Вот опять стучит в ворота

      Беспросветный проливной.

      Ах, наверно, очень что-то

      Ненадежно под луной…

      Мокрые леса, поляны.

      Утонувшие бурьяны.

      Говорит, «в ногах изъяны!»

      Перепутанная сныть.

      Мы ногами – мнем узоры,

      Сеем склоки, сплетни, споры.

      Перепачканы просторы!

      Небо хочет их отмыть.

      Все последствия отмыть.

      А с причинами – как быть?…

      Неужели со слезами

      Нам небесными уплыть?

      Если мир проститься с нами,

      Видно, сможет сам прожить.

      И без нас он не пустой.

      Но… постой. Постой… Постой!

      Ведь все то, что нам тревожно,

      Что любили, что могли,

      Будет больше и надежней

      Отягчающей пыли.

      Если любим в гневе даже,

      Если верим до конца –

      Значит, едкой черной сажей

      Не испачканы сердца!

      Капли катятся по крыше,

      Повисают на стекле…

      Командир их гонит свыше

      И приносит в дар земле.

      Вновь и вновь он дождь полощет,

      Чтобы той могучей песней

      Напоить поля и рощи

      Нашей Родины чудесной.

      Пусть же небо слез не прячет.

      В них живительное море!

      И зачем бояться плача,

      Если плачем не от горя?

      * * *

      Родион изнывал от чувства вины и не раз он порывался бежать к Кате, но его останавливал суровый взгляд Альмы. Родион просто не мог пройти мимо этих глаз. Альма говорила, запрещала, однажды сделала вид, будто хочет заплакать. Родя совсем расстроился. Альма моментально смягчилась и стала ласкать его. Она шептала:

      – Зачем тебе к ней? Разве она – твоя мама? Побудь со мной!

      Родион слушался. Он смотрел в окно, выходил на улицу, но везде были дрожащие лужи. Через несколько дней дождь сделался слабее – не бил, не рыдал, а только хныкал. Профессор решил