След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше. Стивен Эриксон

что бы это ни означало, – сразу же заявил на них свои права. Сатер сама оказалась в числе несчастных глупцов, тащивших статуи в похожую на улей аптеку чародея на вершине единственного в городе холма. Неделю спустя она помогала тащить их обратно в крепость, в какую-то давно не используемую кладовую. Вход туда преграждала новая железная дверь, на которую маг наложил столько охранных знаков и печатей, что к тому времени, когда он закончил обряд, она напоминала расплющенное гнездо аиста.

      Несчастный колдун вскоре сошел с ума, и, если это и было как-то связано со статуями, никто из властей не желал говорить на эту тему. Сатер была не единственной, кто оплатил очистительный ритуал в храме Солиэль за Чистым колодцем, – так поступил каждый солдат, прикасавшийся к статуям, за исключением капрала Стеба, который ковырял острием кинжала в носу и, подойдя к внезапно открывшейся двери, вогнал это самое острие прямо себе в мозг: просто удивительно, как он вообще сумел попасть так точно. Но потом все более или менее успокоилось, и казалось, что им удалось избежать проклятия, в чем бы то ни заключалось. Когда придворный маг утонул в лохани с мыльной водой, никто особо не удивился, – в конце концов, к тому времени он уже свихнулся.

      А затем какой-то умник решил принести статуи в дар Багровой гвардии – говорили, будто ее солдаты владеют многими тайными знаниями. Но, как теперь полагала Сатер, речь могла идти не столько о даре, сколько о не слишком благородном желании избавиться от этих уродин.

      А потом она их украла. Зачем? Какой безумный порыв побудил Сатер к этому, настойчиво, будто сжимающая горло костлявая рука? Да их следовало сразу отправить за борт. Выкинуть в море. Не это ли самое проклятие вызвало к жизни несчастного лича?

      Нужно было избавиться от статуй. Немедленно, пока не стало слишком поздно…

      Снизу послышались вопли, столь жуткие, что заледенела даже ее разогретая ромом кровь, и грохот, будто столкнулись друг с другом два тяжелых предмета. Весь корабль содрогнулся. Снова раздались крики, затем удары, глухие и яростные.

      С отчаянно бьющимся сердцем Сатер огляделась вокруг и увидела троих матросов, сбившихся в кучу на носу судна.

      – Брив! И ты, Брив! И ты тоже, Брив! Возьмите ключ от моей кладовой…

      – Внизу?! – вскрикнул кто-то из них.

      – На корме, там все спокойно. Увидите шесть завернутых в мешковину статуй – тащите их сюда, ясно? А потом – кидайте за борт! Быстро!

      Внезапно рядом возникла высокая фигура с круглым лицом, обрюзгшим и ребяческим одновременно. На Сатер уставились блестящие, похожие на бусинки глаза. Шевельнулись толстые губы.

      – Шесть статуй, говоришь?

      Брив, помощник кока, посмотрел на Брива, помощника плотника, а затем снова взглянул на всхлипывающую Брив-плетельщицу с всклокоченной и странно покосившейся набок гривой рыжих волос. Лица обоих были полны ужаса, как наверняка и его собственное. Перед ними спускался по трапу один из двоих пассажиров (на самом деле пассажиров