След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше. Стивен Эриксон

Внутренняя стена окружала скромное пространство, которое город занимал двадцать лет назад, а что касается новых, возведенных за укреплениями зданий, то ни одно из них не было выше двух этажей.

      Возьмите палку и воткните ее глубоко в грязь, там, куда достигают волны прилива в спокойный день, а потом придите через неделю или две – и увидите, что вокруг палки с одной стороны наросла груда ила, а с другой образовалась небольшая ямка. Если не налетит буря и не унесет палку, груда будет увеличиваться, а яма понемногу заполняться.

      Именно таков был город Побор: каменная крепость посередине вместо палки, и медленный, но постоянный приток из окрестностей народа, оседающего вокруг крепости, как это обычно бывает. Десяток лет жалкой войны, вынудившей построить укрепления, а потом время «унылого мира», как говорили солдаты, описывая долгие бессмысленные учения и охрану границ, до которых никому не было никакого дела.

      Нет, Пташка вовсе не против была стать солдатом. Ее вполне устраивали полубезумные товарищи по отряду – Густ Хабб, Биск Молот, Подлянка и Лишай. И естественно, Хек Урс, с которым она в конце концов стала делить постель – как от скуки, так и ради плотского удовлетворения, хотя ничто не могло столь успешно прогнать скуку, как откровенная низменная похоть. И почему только мир был полон скучающих женщин – замужних или пребывающих в ином союзе, – если очевидное решение буквально находилось у всех перед глазами, в любой встретившейся по дороге лачуге?

      Жаль, что в ту ночь они потеряли Биска, Подлянку и Лишая. Возможно, лишь по случайности вторая лодка вдруг дала трещину и ее вместе с тремя вопящими солдатами увлекло на дно, где быстрое течение унесло всех на глубину. А может, следовало благодарить Госпожу за то, что остальные, включая Сатер и Абли, плыли вместе со всем награбленным в лодке побольше, которая сумела добраться до «Солнечного локона», бросившего якорь в бурном приливном потоке.

      Возможно даже, что Сатер говорила правду о том грузе. Монеты, только что отчеканенные в Поборе, серебряные и золотые, еще не тронутые ничьей грязной рукой, сложенные аккуратными столбиками, – да Пташка ведь и сама их видела. Видела и передавала из лодки через релинг в подставленные руки Абли, ощущая вес несметного богатства. Это все так. Но вот что насчет остального? Тех завернутых в мешковину громоздких предметов, тяжелых, с оттягивающими драную ткань шишковатыми наростами? Судя по размерам, это вполне могли быть идолы – хотя в Поборе было не так уж много безвкусно богатых храмов, вроде тех, про которые рассказывал Биск, выросший в Кореле и избежавший службы на Стене лишь потому, что подсунул вместо себя младшего брата. В тамошних огромных храмах тысячи бедняков оставляли последние медяки в больших чашах, даже едва держась на ногах от десятка болезней, каждый сезон терзавших местные трущобы. И храмы эти были достаточно богаты, чтобы позволить себе кровавых идолов и украшенные драгоценными камнями чаши для подношений. Пташка не имела ничего против того, чтобы грабить набожных пожирателей душ, и была