Death Can Dance 6. Макс Вальтер

слегка сместился в сторону, мысленно сосчитал до трёх, давая Леме время на подготовку, и потянул спуск.

      Автомат, оснащённый глушителем, хорош во время плотного боя, там шум выстрела скроется за постоянным грохотом очередей. А вот в ночной тишине, в замкнутом, каменном пространстве, к тому же выстроенном в виде большого купола, такое глушителю не под силу. Хлопок прозвучал довольно звонко, хотя гораздо громче, отработал затвор, когда выбрасывал пустую гильзу. Но мне уже было плевать, как, впрочем, и Леме, которая укладывала пулю за пулей в лица противников. Я же гарантированно упокоил двоих, третьему прострелил лишь колено.

      Весь бой занял буквально секунду, а его окончание огласил крик боли подранка. Лема продолжала оставаться в укрытии на всякий случай, а я обошёл раненного со спины и выбил ударом ноги автомат из его рук, стволом которого он в панике размахивал во все стороны. Оружие вылетело, но ремень не позволил ему покинуть владельца окончательно, зато прекрасно опустил тяжёлую железку на переносицу. На всякий случай, чтобы у него не возникло желания снова хвататься за ствол, я наступил ему на одну руку и пустил пулю в другую. Очередной крик боли взметнулся под купол, но вскоре и он перешёл в завывания. Удар ногой по каске замечательно сработал и убавил громкость.

      – Поговорим? – я присел перед подранком на корточки и убрал с его лица автомат. – Сколько людей и техники вошло через портал?

      – У-у-у, – вместо ответа боец продолжил скулить от боли, и я его понимаю.

      Пулевое ранение – очень серьёзная штука, прогнивший до корня зуб, в сравнении с этим, может показаться утренником в детском саду. При попадании энергия распределяется во все стороны, травмируя ткани, отчего ощущения усиливаются кратно. Нож и близко не доставит столько страданий, хотя многое зависит от того, насколько умелые руки его держат. Но мне сейчас не до искусства пыток, я хочу получить несколько правильных и быстрых ответов, а потому очередным выстрелом в уже раненную ногу попытался взбодрить пленного. Дождался, пока он проорётся, после чего повторил вопрос, а заодно намекнул на продолжение экзекуции в случае отказа сотрудничать.

      – Я не знаю, не знаю точного количества, – вымученным голосом всё же ответил тот. – Примерно человек пятьсот пехотой и пятьдесят единиц техники. Тридцать «Смерчей», остальное – «Уралы» с боеприпасом.

      – Это всего или сегодня перебросили?

      – Всего. Портал ещё нестабилен, проход держится чуть дольше минуты, как-то так.

      – Где организован лагерь?

      – Я не знаю… А-а-а! – очередной крик боли от попадания пули разорвал ночную тишину, и пришлось ещё раз пнуть пленного ногой по каске, чтобы убавить громкость

      – Я тебя сейчас в дуршлаг переделаю. Где вы разбили лагерь?!

      – Мы пока ничего не разбивали. Задача – зачистить территорию.

      – Когда «Смерчи» отработают боеприпас, куда их направят?

      – Не знаю, я не командую артиллерией, я всего лишь солдат, я выполняю