Другой Путь. Борис Акунин

чуяла чужого. Очень уж гладко он говорил, слишком искательно шарил взглядом.

      – Товарищ Лемберг пришел, докладчик, – шепнула Лидка. – Я его на митинге солидарности с Гоминьданом видела. Интересный мужчина.

      Сбоку к сцене подошел, присел на ступеньку светловолосый в пиджаке и свитере. Успокаивающе показал оратору: ничего, товарищ продолжай. Подмигнул залу – и сразу стало видно, что этот-то свой в доску, хоть и Ганс Лемберг.

      Плечистый, стройный. И довольно молодой. Картинка!

      – Вот этим блондинчиком я бы «попользовалась», – прошептала Мирра. – Так бы прямо и слопала.

      Лидка строго покосилась, но когда Мирра сделала ртом «ам!» – не выдержала, хихикнула.

      Интеллигент быстро свернул речь, так и не заработав аплодисментов.

      Лемберг поднялся на сцену, прошелся, присматриваясь к аудитории.

      Болтать перестали.

      – Что вам сказать об отношении Всесоюзной коммунистической партии большевиков и Красного Спортинтерна к половым контактам, товарищи? – серьезно, даже сурово начал докладчик.

      Сделал паузу, стало совсем тихо.

      – …Большевики и спортинтерновцы относятся к половым контактам очень хорошо и даже с энтузиазмом.

      Засмеялись.

      – Старшие товарищи поручили мне, секретарю Спортинтерна, выступить перед вами с докладом по вопросам половой любви, очевидно, рассматривая ее как один из видов физкультуры и спорта.

      Снова смех – громкий, но короткий. Так бывает, когда людям хочется слушать дальше.

      Вот ведь тоже интеллигент, думала Мирра, но не старорежимный, а наш, новый. Говорит грамотно, выглядит культурно, но нет в нем этого гниловатого двурушнического запаха. Когда нынешние рабфаковцы позаканчивают вузы, таких будет много.

      Разморозив казенное слово «доклад» шуткой, товарищ Лемберг заговорил серьезно:

      – Я, товарищи, перед тем как войти, в дверях постоял, послушал. Много было сказано дельного, но и завиральной чепухи тоже хватало. Начну с семейной проблемы. Правы были товарищи, кто критиковал регистрацию брака как пережиток буржуазной эпохи. Оно, конечно, так. Со временем запись в ЗАГСе отомрет за ненадобностью. Но на данном этапе, товарищи, она нужна как способ борьбы с церковным браком. Лет через двадцать-тридцать, когда мы построим социализм и возьмемся за строительство коммунизма, люди будут сходиться для совместной жизни безо всякого бюрократизма и формализма. Свадьба и медовый месяц останутся, а свидетельство о браке станет ненужным.

      – Свадьба – мещанский пережиток и повод для пьянства! – крикнули с места.

      – А ты не напивайся до поросячьего визга. Знай меру, – парировал Лемберг. – Выпить для хорошего настроения, если есть повод, Карл Маркс с товарищем Лениным не запрещают. И Политбюро не возражает… Если же говорить серьезно, товарищи, то лично я за практику «пробных