Стать нижней. Игорь Унин

таламус, сенсорный кортекс и «островок». Не будем углубляться в объяснение того, что эти участки собой представляют. Для нас важно, что при любом сенсорном восприятии чужой боли эти же самые части нервной системы точно так же задействованы и всегда вызывают реакцию, хотя само восприятие у разных индивидуумов и различается как по силе, так и по содержанию. Больше того, все наши эмоциональные переживания также определяются четырьмя упомянутыми зонами. Что, кстати, очень важно для понимания физиологических причин возникновения БДСМ – девиаций.

      Но физиологией высшей нервной деятельности пусть занимаются специалисты, а мы коснёмся социального, исторического, психологического и личностного аспектов, хотя и, разумеется, в весьма ограниченном объёме. С точки зрения физиологии правильно так: человек чувствует чужую боль всегда, а живёт, пока чувствует свою. Дефицит специфической, иногда вызванной определённым ритуалом боли у некоторого количества современников – первая проблема моих рассказов. А вторая проблема вечная – столкновение поколений.

      Я исхожу из предположения, что поколение, взгляды которого сформировались на гребне порнографической волны, и поколение, выросшее в «стране без секса», будут разительно различаться по взглядам на мораль, иначе это противоречило бы не только «историческому материализму», не только здравому обывательскому смыслу, но и второму закону термодинамики. Сексуальная энтропия нарастает.

      В каком направлении тебя разгоняют с юности, туда ты и летишь. Тормозя чуть-чуть, но всё же продолжая движение по инерции. В то же время новые поколения, не имея представления о том, что такое «без секса», когда ничего «такого» совсем нельзя, не испытывают никакого информационного или эмоционального голода в этой области. Даже если в настоящее время стремишься избежать порноконтента, сделать это в условиях информационной незащищённости очень сложно. Откровения прут из всяких дурацких баннеров и прекрасно прослеживаются по ссылкам, если возникает потребность этим заниматься. Она возникает у молодых людей, а если нет – то что-то «сильно не так».

      Вторая проблема предлагаемых читателю записей – не столько в изобилии возникшего в короткие сроки сексуального контента, сколько в эволюции фактических запросов его среднестатистического потребителя. Происходит качественное изменение: сексуализация не объектом, а его производной. Не живым телом, а его изображением, иногда весьма далёким от оригинала. Это подмечают многие. А дальше возникший искусственный сексуальный стереотип мысленно улучшается, усредняется и фетишизируется.

      Новые поколения удаляют от тела. Им дают эрзацы. На эрзацах вырабатываются новые акценты, в живой человеческой деятельности не встречающиеся. Квазипотребности коннотируются образами и определёнными словами-символами – и закрепляются в мозгу. И «кавайные куны», желающие истинных «тянок», – только один из примеров.

      Если влечение к картинке в юности выражено сильнее